I. Пророчество Книги Сивилл
Повар последний раз обошел готовое блюдо, которое правильнее было бы назвать архитектурным сооружением.
На большом серебряном подносе лежали четыре кабаньих головы, вымоченные в кислом соусе и зажаренные на вертеле. В каждой пасти было по печеному яблоку – секрет сохранения фруктов свежими до самого следующего урожая был предметом особой гордости повара. Свирепый вид морд с длинными лычами и кривыми клыками повар смягчил веточками с нежнейшим яблоневым цветом и букетами желтых болотных ирисов.
На втором ярусе в блюде поменьше размещался олень. Его шкура была начинена мелко порубленным мясом, сдобренным перцем и запеченным с хлебом, курятиной и черносливом. Вокруг затейливым орнаментом лежали финики, миндаль и изюм.
Роскошные ветвистые рога оленя поддерживали гнездо с дюжиной фаршированных дроздов и перепелиными яйцами. Сегодня утром один из поварят сооружал это гнездо не менее четырех часов.
Немного помедлив, повар разложил еще несколько изюминок, без которых картина казалась ему незаконченной, и дал знак выносить блюдо.
Четверо поварят взялись за кожаные петли – сооружение, плавно покачиваясь, сдвинулось со стола и поплыло к выходу. Внезапно один из носильщиков споткнулся. Раздался грохот и звон металла. Кулинарный шедевр опрокинулся, и его части разлетелись по полу. С таким трудом созданная стараниями многих людей хрупкая гармония превратилась в хаос в одно мгновение.
Чего-то такого и следовало ожидать – силы прислуги были на исходе. Шел второй день пиршества по случаю заключения оборонительного союза между молодым блестящим двадцатипятилетним королем Гийомом, которого совсем скоро станут называть Великим, и его еще более юным двадцатилетним соседом королем Эдмундом, чьи земли лежат за Бурым болотом от владений Гийома и который еще только постигает искусство правления королевством.
Плотный крепкий светлый эль с медом, щедро наливаемый виночерпиями по самую кромку, выплескивался из кубков, когда присутствующие рыцари дружно приветствовали своих суверенов. Закуски быстро расходились по рукам, поварята только и успевали разносить их.
Поэтому на кухне торопливо собирали заново грандиозное главное блюдо второй перемены: заново скрепляли оленью шкуру, поправляли гнездо, собирали разбросанных по полу дроздов. Повару так и хотелось сорвать злость на неловких поварятах, но он не мог сейчас себе этого позволить. Дрожащими руками он снова раскладывал цветы и сухофрукты.
Гримасы запеченных кабаньих голов, казалось, выражали злорадство. Повар не удержался и ткнул одну из них пухлым кулаком в рыло. Однако, тут же спохватившись, он оглянулся – не видел ли кто этого глупого поступка. К счастью, все были слишком заняты спешной работой, иначе ему было не миновать насмешек за спиной.
Наконец все было готово. Со второй попытки произведение поварского искусства внесли в зал и торжественно водрузили на стол под приветственные крики. Все уже были пьяны, и никто не заметил, что кушанье выглядит немного помятым.
Эдмунд, в чьем дворце пировали, встал, покачиваясь обвел взглядом рыцарей и произнес:
– Все, кого я вижу здесь, в моем доме, за моим столом, исключительно храбрые, сильные и верные своему слову люди! Я приветствую вас!