– Миша, ей становится только хуже! Не помогают эти лекарства! – воскликнула со слезами на глазах Мария, когда муж открыл входную дверь и вошел в дом. Она беспомощно опустилась на скамейку у стены и, закрыв лицо полотенцем, что держала в руках, горько заплакала. – Надо к тетке Фире идти…
– Я был у нее сейчас, – тихо проговорил мужчина, опуская глаза, пряча свои слезы. Потом поднял голову на жену и добавил. – Нельзя Зойку трогать. Дочке силы нужно беречь… Глафира сказала, что сама скоро придет.
Женщина вскинулась и озадаченно взглянула на мужа. Он стоял в проеме двери, поникший и уставший. Серая рубаха и черные штаны были сильно измяты. На штанинах даже засохла осенняя грязь. Черные волосы взлохмачены. Его некогда круглое лицо осунулось. Проявлялись лишь острый нос и скулы. Зеленые глаза потухли от пережитых страданий из-за болезни единственной дочери. Губы вздрагивали, давя нахлынувшие рыдания.
Сама Мария выглядела ничуть не лучше. Она уже и не помнила, когда в последний раз меняла одежду. Кажется, что за эту неделю ни разу. Все также ходила в красном цветастом сарафане на белую когда-то рубашку, который был изрядно засален. Дел дома много: надо и обед приготовить, и с хозяйством управиться. Шутка ли: три поросенка, две коровы и множество курей. Мария давно их не считала – несутся и ладно. Русые волосы, что выбились из пучка на голове, лезли в глаза. Но женщина их просто заправляла за уши снова и снова. Главная ее забота сейчас это дочь.
Зоя начала хворать неделю назад. Обычно розовощекая улыбчивая девушка, так похожая на своего отца, неожиданно отказалась вставать утром с постели, ссылаясь на слабость и головокружение. Мать тогда взволнованно потрогала ее лоб, проверяя, не поднялась ли температура. Но дочка была холодна, как покойник.
Мария с Михаилом повезли девочку в город в больницу. Там ее осмотрели врачи. Ну, как осмотрели – гоняли их семью от одного доктора к другому, силясь выяснить причину недуга Зои. Когда Михаил был на грани закатить скандал, девушку отправили к Илье Семеновичу. Дескать, если кто и может помочь, то только этот светила медицины. Кроме жалоб на головокружение и общее недомогание ничего не было, а врачи обнаружили лишь значительное снижение температуры тела – тридцать три и шесть градусов. Почти смертельное. Но, обследовав Зою, никаких отклонений от нормы не нашли.
Илья Семенович, солидный пожилой мужчина с маленькими круглыми очками на выдающемся носу, в идеально отглаженном белом халате, из-под которого были видны такие же аккуратные черные брюки со стрелками, оглядел их с головы до ног и кивком указал на кушетку. Мать с отцом осторожно подвели девочку к ней и посадили ее.
– Давно это с ней? – строго спросил врач, подойдя к Зое.
– Третий день… – ответила Мария, сдерживая всхлипы. – Сначала она могла ходить сама, держась за стены. А сейчас, без нашей помощи и шагу ступить не может…
– А температура?
– Сразу же была холодная, как лед, – тихо проговорила женщина дрожащим голосом.
– Ясно, – протянул Илья Семенович. – Я выпишу вам лекарства. Принимать строго по времени. Ко мне приедете через две недели.
“Лекарства… Не помогли твои лекарства!” – раздраженно подумала Мария, бредя к дочке в комнату. Муж следовал за ней. Войдя в спальню Зои, они оба остановились в дверях, не в силах сразу же сделать спокойный вид, чтобы не расстраивать девушку. Ей и так нелегко.