Шейх Николас аль-Рашид – Лев Пустыни, блистательный наследник императорского трона Квидара, вышел из своего шатра на раскаленные пески, держа на руках женщину.
Шейх был одет в белый бурнус с золотой отделкой; его серебристо-серые глаза смотрели вперед и сверкали от ярости. Женщина, обвив руками его шею, смотрела на него с невысказанной мольбой.
– Что случилось, Ник? – спросила она.
– Нас снимают, – ответил он.
«Но каждый, кто увидел эту фотографию на обложке журнала „Сплетник“, сделал иной вывод», – мрачно подумал Ник.
Под фото была огромная подпись: «Шейх Николас аль-Рашид держит на руках свое последнее завоевание – красавицу Дину Берджесс. Каково быть пленницей такого великолепного дикаря пустыни?»
Ник выругался.
– Зачем они лгут, эти подлые ублюдки?
Невысокий мужчина в противоположном конце комнаты кивнул:
– Вы совершенно правы, сир.
Ник поднял глаза и прищурился.
– Они называют меня дикарем пустыни, словно я какой-то зверь. Они считают меня некультурным и жестоким животным?
– Нет, сир. – Маленький человечек сложил руки вместе. – Конечно нет.
– Никому не сходила с рук попытка обозвать меня.
Хотя нет. Однажды кое-кому это сошло с рук. Ник нахмурился. Это была женщина, вернее, девушка.
«Ты обыкновенный дикарь», – сказала она тогда.
Ник нахмурился:
– Это фото сделали на фестивале. Это был Ид аль-Баранда – государственный праздник Квидара! – Он вышел из-за массивного букового стола и зашагал к стене с окнами с видом на один из каньонов Нью-Йорка. – По традиции я был в бурнусе.
Абдул согласно кивнул.
– И шатер, – процедил Ник сквозь зубы. – Этот чертов шатер принадлежал поставщику еды.
– Я знаю, милорд.
Ник вернулся к столу и схватил журнал.
– Ты только посмотри на это!
Абдул осторожно шагнул вперед и всмотрелся в фотографию.
– Милорд Рашид?
– Они отредактировали снимок: стерли океан и поставили шатер в центре пустыни!
– Да, милорд, я понимаю.
Ник пригладил рукой волосы.
– Мисс Берджесс порезала ногу. Вот почему я нес ее.
– Милорд Рашид. – Абдул облизнулся. – Не надо объяснять.
– Я нес ее в шатер, а не наружу… – Он глубоко вздохнул. – Нет, я не стану злиться.
– Отлично, сир.
– Это бессмысленно. – Ник положил журнал на стол, засунул руки в карманы брюк и одарил секретаря холодной улыбкой. – Разве это не так, Абдул? Если эти идиоты хотят совать нос в мою жизнь, мне наплевать.
– Да, милорд.
– Если люди хотят читать такую чушь, пусть читают.
Абдул кивнул:
– Точно.
– В конце концов, какое мне дело, если меня называют дикарем? – Он шире растянул губы в улыбке. – У меня юридическое образование и большой опыт в финансовой области. И я представляю древний, благородный и высококультурный народ. Дурака, написавшего эту статью, нужно четвертовать. Но предварительно его надо раздеть догола, обмазать медом и оставить под палящим солнцем пустыни на съедение муравьям.
Абдул низко поклонился, отступая к двери.
– Я немедленно займусь этим вопросом.
– Абдул? – Ник глубоко вздохнул. – Не надо ничего делать.
– Но, милорд…
– Поверь мне, – сказал шейх, едва заметно улыбаясь, – мои американские гены предупреждают меня, что моим соотечественникам не понравится четвертование.