Начинается все с этой, как ее… Ну, в общем, с той женщины на автомобильной парковке. Одетая в ночную рубашку, она лежит на спине, глядя в небо. Ночная рубашка белая, а вокруг шеи вышиты такие голубенькие… Как их там? Ах да, незабудки. Вокруг нее собралась небольшая толпа. Все в проформе… то есть в униформе. Профессиональной, медицинской. Все моложе этой женщины, намного моложе. Смотрят друг на друга. Смотрят на небо. Смотрят вниз, на женщину. Перешептываются.
Я вижу их, когда выхожу из этой штуковины… из лифта. Проталкиваю перед собой свой ходунок через фойе к большим раздвижным входным дверям и смотрю на них сквозь стекло. Отсюда хорошо вижу шею женщины, окруженную голубыми незабудками. Со зрением у меня всё в порядке.
Смотрю на людей на парковке. Мне видно, как они перешептываются через стекло. В смысле, мне видно через стекло, как они перешептываются. Здесь, в этом заведении, они всегда перешептываются. Или же орут друг на друга, так что можно все разобрать. Там Доктор – или кто он там еще на самом деле, Сердитая Медсестра, девушка с Филиппин и еще несколько человек, в том числе тот славный парнишка, что моет полы. И женщина в ночной рубашке. Она ни с кем не перешептывается. Взгляд ее устремлен в небо. Или в небеса. Не то слово, которое нынче часто услышишь. Женщина примерно моего возраста, и ее ночная рубашка очень похожа на мою, не считая этих, как их там, голубеньких на шее. Только вот я в жизни не вышла бы на парковку в ночной рубашке. Я всегда одеваюсь, когда выхожу из своей комнаты. В приличное платье или брючный костюм с подходящей к нему блузкой. Подходящей – это в смысле в тон, а не в том смысле, что блузки могут ходить сами по себе. Стараюсь не распускаться.
Они смотрят на эту женщину как на какой-то нежданно доставленный груз. Примут ли они этот груз? Всякие грузы поступают сюда каждый день. Каждый день на парковку заезжают грузовики, и через большие раздвижные входные двери входят люди, которые катят такие высокие вертикальные тележки, уставленные коробками. А как-то раз, если я правильно помню, и с каким-то знаменитым каннибалом в клетке, хотя это все-таки вряд ли.
Но, будь то коробки или Ганнибалы, к ним всегда прилагаются документы, которые должна подписать Сердитая Медсестра. Так они этого ждут? Документы? Женщина в ночной рубашке – это груз, доставленный без документов? Нет. Она, наверное, новый президент. То есть резидент. Постоялец. Вернее, постоялица. Хотя сейчас не может даже просто стоять, не говоря уже о том, чтобы постоять за себя или кого-то еще. Они просто ждут, когда освободится место. Хотя обычно новенькие приезжают в инвалидных креслах. И обычно не лежат на спине на парковке, глядя в небо. Однако я не думаю, что она пробудет там слишком уж долго. Если в этом месте есть свободная кровать, то это ненадолго. В том случае, если для нее найдется место, она там долго не пролежит. Ни в коем случае.
Возвращаюсь в фильт… то есть в лифт, и поднимаюсь на свой этаж. Проталкиваю свой ходунок вдоль по коридору. Мой сын привязал к дверной ручке моей комнаты лоскуток шелка. Или моя дочь. Чтобы я знала, что это моя комната.