– Теперь ты будешь жить здесь!
Я оглядела просторную светлую комнату, по размерам немногим больше всей квартирки, в которой до недавнего времени мы ютились вдвоём с Самантой. Мой чемодан, привезенный кем-то из старого жилища, и клетка Бенджи смотрелись в этой приторной роскоши странно и чужеродно. Изящный туалетный столик был сплошь уставлен баночками и флакончиками, милыми сердцу любой девушки, шкаф ломился от нарядов – несколько разноцветных подолов предательски выглядывали сквозь неплотно прикрытые дверцы – а на воздушной перине в небрежном художественном беспорядке кто-то разложил с десяток мелких подушечек, украшенных кружевом.
Сердце кольнуло острым сожалением.
Как-то там сейчас соседка? Поди, в тюрьме невесело. Ни рукоделия, ни приятных бесед за вечерней чашечкой чая, не говоря уже о том, что сейчас бедняжка проживает последние дни. Куда бы ни повернуло теперь следствие, она будет казнена в любом случае.
Как и любой пойманный маг.
– Нравится? – Президент нашей страны, Норман Хармс, заглянул мне в лицо, с тревогой ожидая ответа.
– Очень! – ответила я. Ну, правда, какой девице моего возраста тут могло бы не понравиться? Все нежное, бежево-розовое, с кружавчиками.
Гадость, одним словом.
Но обижать моего новоявленного отца не хотелось. Он старался как мог.
Мистер Хармс – язык не поворачивался назвать его папой, впрочем, он не настаивал – привез меня в свой особняк прямо из госпиталя и настоятельно просил обустраиваться, как моей душе угодно. Мол, любой каприз, и тут же все поменяют-переставят-перестелют.
Я покосилась на выстроившихся ровным рядочком слуг. Ближе всех, вытянувшись по струнке и преисполнившись сознания важности своей миссии, почти не дышала моя личная горничная, Бетти.
– Если тебе что-то будет нужно, зови их, – мистер Хармс небрежно кивнул в сторону шеренги. Он явно потерял ко мне интерес, убедившись, что меня все устраивает, и готовился заняться своими делами.
Я потянулась было тронуть его за рукав, но не осмелилась. Что там, я дышала в присутствии самого президента с трудом! Но и оставаться молча в комнате в качестве очередного чемодана я тоже не собиралась.
– У меня остались некоторые вопросы, – тактично обозначила я свою проблему.
Да что там некоторые… у меня была тьма вопросов! Начиная с того, почему он оставил мою маму и позволил ей беременной уехать в провинцию, заканчивая тем, с чего вдруг он воспылал отеческой любовью, хотя та могла стоить ему карьеры, и потребовал, чтобы я жила с ним сейчас, когда выросла и вполне способна существовать самостоятельно? Мы запросто могли разобраться с нашим родством, не привлекая внимания общественности. А так, у выхода из госпиталя меня поджидали с дюжину коллег мистера Хэмнетта, с блокнотами и фотокамерами. При виде последних я побелела сильнее прежнего, хотя и без того здоровым румянцем не блистала. Однако мистер Хармс этого не заметил. Он шагнул навстречу вспышкам и потянул меня с собой, крепко удерживая за локоть.
– Моя дочь себя не слишком хорошо чувствует, – зычно объявил он на все крыльцо. Случайные прохожие, и без того косившиеся в нашу сторону, оживились и придвинулись ближе, образуя толпу.
Не каждый день у идеального действующего президента обнаруживается внебрачный ребенок.