- Глянь, бродяжка, но чистенькая, - услышала я над собой мерзкий, с сальными
нотками голос.
- Ну что, отведем к дознавателю или сначала позабавимся? – ответил ему
второй, хриплый, но с той же похотливой интонацией.
Не открывая глаз, я пыталась сообразить, что бы это значило. Я точно не
бродяжка, но близость опасных озабоченных самцов откровенно пугала. Вряд ли
рядом со мной еще кто-то есть, а то, что это имеет отношение ко мне,
подтверждалось несильными тычками в бок. От ужаса у меня, кажется, зашевелились
волосы. И я решила до последнего изображать из себя дохлого тушканчика. Уж
пусть лучше доставят меня к какому-то дознавателю, чем вон то все, на что эти
мерзавцы намекают.
Но они не желали ждать, пока я соизволю отреагировать и решили ускорить процесс.
Я услышала звук отвинчиваемой крышки, и тут же мне в лицо плеснули холодной
водой. Дохлый тушканчик от неожиданности позорно сбежал, и я, вздрогнув,
открыла глаза, со страхом оглядываясь по сторонам.
Все, что я увидела, намекнуло, что я не вполне здорова. Или же нахожусь во
власти липкого кошмара, который не хочет меня выпускать из своих удушающих
объятий. То, что происходило, леденило сердце.
Я, сидя на пятой точке, подпирала спиной стену настоящей крепости, с грубой
кладкой. И она тянулась влево и вправо так далеко, что конца не было видно.
Длинновато для декораций. Совсем рядом по дороге, вымощенной булыжниками,
отполированными сотнями ног и копыт, торопливо переставляли свои конечности
странно одетые люди, грохотали повозки, и никто не обращал внимания ни на меня,
ни на тех, кто угрожающе навис надо мной. Да и они выглядели не менее странно.
Как средневековые вояки. В кожаных штанах, грубых коричневых рубахах и
кольчугах - сетках, закрывающих весь торс. Ну и в довершение образа – на
головах моих притеснителей надеты были легкие, будто жестяные, грубо выкованные
шлемы.
Абсурд. Горячка. Сумасшествие. Или одно из трех, или все три объяснения
сразу. Я ошалело таращилась на мужчин, не скрывающих своих низменных желаний и
не могла выдавить из себя ни слова. Хотя срочно нужно было что-то сказать
такое, чтоб они от меня отстали. Типа «Не трогайте меня, иначе…».
Но дальше «Иначе» ничего не придумывалось. Ни «Я папе расскажу…», ни «Я
брату пожалуюсь…», ни даже «Да вы знаете, кто я?» однозначно не подходили. Я не
знала, есть ли у меня брат, отец и кто я сама такая. В голове звенела
болезненная тревожащая пустота. И единственное, что в ней было – гулко бьющийся
под черепушкой, как под куполом храма, панический страх.
- Да чего церемониться, давай дотащим ее к себе, а там разберемся.
Они подхватили меня под мышки, и я поняла, что надо бежать. И тут же
сообразила, что понимать нужно было раньше. Сейчас меня волокли к дороге, и я,
как могла, упиралась ногами и пыталась лягаться. Но силы были неравны, и тогда
я принялась орать не своим голосом.
- Помогите!
Тут же память издевательски подкинула знакомый с детства пример крика о
помощи: «Несет меня лиса, за синие леса! Кот и дрозд, спасите меня!»
Но ни кота, ни дрозда рядом не было. Все старательно делали вид, что ничего
не происходит, отводили глаза и торопились быстрей скрыться отсюда, уговаривая
совесть не вмешиваться.