– Куда ты её спрятала, сука?!
– Боря, пожалуйста, успокойся. Уже поздно.
– Я спросил, где моя бутылка? Ту чё, сука, без меня всё выжрала?
– Боря, не кричи, пожалуйста, девочки уже легли спать.
– Да похуй мне на твоих девочек! – рявкнул гортанно отец. – Пусть просыпаются и идут мне за бутылкой. Старшенькой твоей продадут. Слышь, Алёнка!
Топот тяжелых шагов отца, и следом семенящих мамы, приблизился к закрытой двери в мою комнату. Очередь громоподобных ударов заставила меня сильнее прижаться к стене, спрятать голову в плечи и закрыть уши маленькой сестрёнке, которая тряслась в моих руках, беззвучно плача. Старая узкая кровать в полупустой комнате давно стала для нас островом спасения.
– Ты чё там, уснула, паскуда мелкая? Опять ты, сука, мою бутылку в раковину вылила? Мало я тебя воспитывал? Ещё хочешь?
– Боря, перестань, – безуспешно пыталась успокоить его мама. Судя по узкой полоске тени под дверью, она пыталась преградить ему путь. – Девочки уже спят. Им завтра на учёбу обеим. Ну, зачем ты их будишь?
– Тебя кто-то спрашивал? Пошла вон отсюда! Пожрать мне что-нибудь сделай… Вали, я сказал!
Звуки возни и зарождающейся драки вызвали новый приступ истерики у Кати. Закрывать ей глаза и уши было бесполезно. Она уже взрослая и сама давно понимает, что и к чему приводит. Знает, почему наутро после подобных сцен мама надевает бесформенную одежду, закрывающую почти всё её тело, мало говорит, не смотрит нам в глаза и накрашена уже в семь утра.
Она всё знает. И я всё знаю. Все всё знают. Даже соседи. Но, к сожалению, никто не знает, как это можно предотвратить или избежать. Или знают, но не хотят делиться секретом того, почему за дверями в их квартирах всегда тихо и пахнет выпечкой. Похоже, счастье в этой жизни дано в ограниченном количестве и далеко не всем, и никто не хочет им делиться даже если его много.
– Боря! – крикнула жалобно мама уже лёжа на полу. – Девочек только не трогай. Не трогай их, пожалуйста!
– Я научу тебя и твоих девочек жизни. Вы у меня запомните, как уважать мужика. Алёнка, открывай, сука! Сколько раз я говорил, не закрывать эту дверь?! Мало я её ломал? Ещё хочешь? Алёнка!
– Боря, пожалуйста, не надо, – последняя отчаянная мамина попытка заткнуть извергающийся зловонный вулкан рукой обернулась для нее тем, что отец переключил все свое внимание только на нее, избивая ее так, что, когда промахивался, попадал в дверь и стены так сильно, что сотрясалось всё вокруг.
– Мамочка! – рванула из моих рук Катя.
Сразу поймав ее, я снова запрятала ее под одеяло и попыталась отвлечь объятиями и укачиванием.
– Мрази, – подытожил отец, тяжело дыша, когда дошёл до какой-то грани, установленной им самим, после которой переставал бить. – Я вас, блядь, кормлю, пою, одеваю, а вы мне что? Нихуя!
Тяжесть его шагов растворилась в коридоре. Через несколько секунд на кухне с оглушительным грохотом начала биться посуда.