На деревне теперь только пьяным поется,
А селенья без дачников наперечет.
В тех, что живы еще, умирают колодцы.,
А вода, как в районе из кранов течет.
Из земной глубины башня воду качает,
И по трубам она в каждый вводится дом.
А колодцы с беззвучным укором ветшают.
Те колодцы, что рылись великим трудом.
В них мутится вода, пахнет гнилью и тиной.
Старый валится сруб, зарастая травой.
А ведь каждый был с именем,
звучным, старинным.
В каждом был у воды вкус особенный, свой.
Каждый помнит, как бабы вокруг собирались,
Обсуждая беззлобно мирские дела.
А девчонка тогда повзрослевшей считалась,
Если воду достать из колодца могла.
Засыпают колодец теперь бесполезный
Вот уже с журавля оборвали бадью.
Он под ветром скрипит, словно плачет, болезный.
Он в обиде на горькую участь свою
Может людям теперь оттого не поется,
что с прогрессом традиций связать не смогли?