Я – Джорек Бартарр, Хранитель сигила, левая рука правителя Эндерала, командующий особым корпусом храмовой гвардии, один из лучших воинов востока Вина. Я участвовал в кампании по уничтожению фоамвилльских сепаратистов, моими силами проводилось истребление еретических культов у столицы, на меня надеялись торговцы Дюнного при войне с пустынными налётчиками, меня боготворили жители Фермерского берега, когда я и мои люди перебили пиратские конклавы, Золотой серп благоволил мне, когда по моему приказу начали разработку серебряных месторождений на западе… и тем не менее я пал.
Я пал на колени, мои руки связаны крепкими путами – верёвка крапивой впивается в окровавленные запястья. Лицо рассечено от ударов кулаками, спина болит, каждый вдох отражается болезненным огнём… пара рёбер явно сломаны. Меня лиши брони хранителя, сорвали знаки отличия и дали лишь серую невзрачную одежду арестанта. Таков конец истинного сына Эндерала.
Всё вокруг сыро и холодно – камень апотекариона не отличается особым цветовым разнообразием. Тут жутко смердит формалином, трупными запахами разложения и прочими «прелестями». Хоть дверь плотно закрыта, но я чувствую, что за ней кто-то есть… злопыхатели, ненавистники или даже сочувствующе. Тьфу! Мне плевать на всех них, плевать на себя… скоро всё закончится, как я того и хотел.
«Предательство – вот единственная награда за верность», – думаю я, вспоминая то, почему я сюда попал. Будь прокляты мёртвые боги, будь проклят «Путь» и все заветы Светорождённых… я пытался сделать всё, чтобы помочь Эндералу, но я сломался.
Передо мной двое – старый друг, соратник и правитель всего континента. Я читаю презрение на его морщинистом лице, в глазах мелькают угольки безумия. В её же глазах я вижу бездну сожаления. Ох, если бы она знала, если бы только представила, источником какой страшной боли она стала… Но это лицо, суровое и холодное, что вырезано в моей памяти навсегда, именно это лицо стало самым желанным в моей жизни… но вскоре ни будет ни памяти, ни боли.
«Так давайте же!».
Пока они собираются с мыслями, пока их съедают сомнения и презрения, пока они думают, что сказать, я получаю удивительный шанс уйти в галереи воспоминаний о собственной жизни.
Моя жизнь началась в Сердцеземье, когда в нём ещё тлели слабые угольки жизни, в одном из родовитых поместий. Моя родословная, происхождение, верная служба отца Святому ордену – вот причины почему я был взят на службу истинному богу Эндерала… как мне тогда казалось. В возрасте десяти лет я впервые одел кроваво-белую форму послушников Святого ордена, в одиннадцать я принял свой первый бой. Нас под командованием хранителя отправили уничтожить монстров, терзавших дальние деревни. Проклятые ватиры перебили половину нашей группы, но мы их вырезали. Всех до единого, даже козлят, что они взяли с собой, не думая, что им дадут достойный отпор. Я до сих пор помню козлинные глаза рогатого ублюдка, в которого вогнал меч по самую рукоять. Человеческую кровь я впервые пролил в пятнадцать лет. Меня одного отправили к Речному, чтобы усмирить трёх восставших крестьян, отвергнувших божественность Мальфаса. Эти твари убили верного Храму солнца зажиточного лендлорда, изнасиловали его жену и двух дочерей. К вечеру три головы украсили частокол Речного, а их крики и вопли о милосердии часами разносились по городищу перед жуткой смертью, ибо нет преступления страшнее, чем отвергнуть Светорождённых.