Эта история произошла одним прекрасным летним днём. Было тепло. Солнышко светило очень ярко, растения с радостью тянули к нему листочки, счастливо пели птицы. Дул лёгкий ветерок. Словом, стояла такая погода, о которой можно только мечтать. Двор манил. Мальчишки играли в футбол, задорно крича и обмениваясь впечатлениями. Где-то неподалеку раздавался заливистый смех. Петя смотрел на жизнь вокруг и огорчался. Его дни проходили не так легко и беззаботно. Они были омрачены музыкой. Бабушка, всю жизнь проработавшая в музыкальной школе, считала, что мальчику необходимо играть каждый день, и строго за этим следила. И не понимала, что это так сложно: читать ноты, водить смычком, издавать чистый звук. Особенно, когда светит солнце, а мимо окон то и дело снуют друзья и зовут гулять.
– Петька! Бросай свою скрипку! Айда к нам! – за окном в третий раз за день мелькнула вихрастая голова Коли, лучшего друга. Он призывно помахал волейбольным мячом.
Петр посмотрел на инструмент, на друга, на такой манящий мяч… И взялся за смычок. Скрипка отозвалась жалобно, будто бы умоляя отпустить её на свободу. И противиться этому желанию совсем не хотелось. "Скрипке надо отдохнуть!" – решил мальчик и положил её на стул.
– Иду! – ответил он Коле и весело побежал во двор.
А тем временем в распахнутое окно заглянул солнечный лучик. Он медленно обошёл комнату и остановился на открытом сборнике нот. Лучик заботливо светил, пробуждая ото сна обитателей сборника. Почувствовав тепло, целая нота До потянулась, покрутилась круглыми боками, разминая их от утомительного сидения между линейками, и обратилась к другим ноткам:
– Вставайте! Скорее-скорее, пока не пришёл этот противный мальчишка!
– Можете не спешить, – заметил внимательный Скрипичный ключ. Он отличался наблюдательностью. – Скрипка не на месте!
– Тогда вперёд! – скомандовала целая нота До. – Как договаривались!
И с этими словами нота До решительно скатилась с нотного стана на крышку стола.
– Скорее! Скорее! – торопила она своих друзей. Вслед за нею внизу оказались и другие ноты: и половинная Ми, посматривающая на свое отражение на столе, и восьмая Фа-диез, забавно мотающая хвостиком влево-вправо, и шустрая шестнадцатая Ре второй октавы, которая всегда была легка и беззаботна. Даже маленький, едва незаметный Форшлаг, нотка Ля, которую никогда не принимали всерьёз, и та поспешила прочь с нотного стана. Предпоследним поле сборника нот покидал изящный Скрипичный ключ. А вслед за ним, кряхтя и охая, из сборника вылез нотный стан.
– Свобода! – решительно заявила нота До. – Не будем больше служить мальчишке, который нас не любит!
– Меня он всегда забывает играть на полтона выше, – возмутился Фа-диез. – Надо мной уже все диезы при ключах смеются, какой я невезучий!
– А меня… Меня он ни разу не прочитал правильно! Будто бы и не существует ноты ми, – пожаловалась другая нота.
– Про меня всегда забывают, – грустно сообщила маленькая нотка Ля, форшлаг. Она даже сейчас была ниже всех ростом и специально подавала голос, чтобы и её заметили.
– А меня… А я… – тут и там летело со всех сторон. Нотам сильно не нравилось то, как к ним относятся, что их неправильно читают и играют. И они решили уйти туда, где их будут уважать и ценить. Или хотя бы правильно играть.