В повести описаны тревожные и опасные события конца минувшего века. Возможно, ничего подобного и не происходило в окрестностях, конкретно, этого, одного из таёжных сибирских городов. Но преступников с избытком хватало всюду… Наверное, и поныне живы многие из тех господ и дам, которые намерены считать всё происходящее в те времена досужим вымыслом или явной гиперболизацией события тех, не таких уж и давних времён. А напрасно. В человеческой памяти сохраняется если не всё, то многое. Она устроена так, что самые опасные и счастливые в жизни моменты забыть не даёт.
Подобных событий в конце минувшего века происходило немало, и юноши и девушки тех времён давно стали взрослыми людьми, устроили свою жизнь. Хочется надеяться на то, что судьба у каждого из них сложилась удачно. В этой истории нет смысла что-либо приукрашивать. Целый ряд сложившихся ситуаций и сделал её остросюжетной.
К гребням высоких сибирских гор на западной стороне медленно опускалось июньское солнце. Даже отсюда, из города, было видно, что хребты, заросшие кедрачом и сосняком, тянутся на многие тысячи километров. Высокогорье. Край угрюмых туч. Увидеть то, что находится за горизонтом, конечно же, невозможно. Но сознанием чувствовалось, ощущалось, в конце концов, справедливо предполагалась, что там… за гранью, тоже горы, а за тайгою – тайга. И казалось, что предела несравненному величию и красоте нет. Его просто не может быть!
В лучах заходящего светила розовели заснеженные гольцы высоких вершин. Солнце, медленно падающее за горизонт, особо не старалось, оно, как и обычно, в летние дни ярко и щедро окрасило десятилетиями не тающий снег. Очень редко он полностью сходит с гольцов. Хотя случается и такое, и тогда происходят самые свирепые наводнения, с такими страшными последствиями, о коих и говорить-то неприятно.
Тайга готовилась ко сну, но щебет птиц был ещё слышен. Изредка хохотала сова. Неторопливо ступая по узкой горной тропе, лось спускался с вершины. Близорукий медведь нетерпеливо рвал жилистые и вьющиеся корни и стебли бадана, а дикий козёл гордо возвышался на огромном валуне, наблюдая за закатом солнца. Красные лучи терялись в хвойных прядях, густых пучках иголок высоких кедров.
Торжественно и величаво уходила в царство Сна, во владения Морфея, сибирская тайга, могучая и непостижимая человеческим разумом. Великое таинство заключено здесь порой, на первый взгляд, в малом и незаметном; даже в том, как укладывается на ночлег в своей норке полосатый бурундук или, как впадает в дрёму исполинская ель.
Но и людей тут хватает, конечно же, не в самих гольцах, а чуть пониже, поближе к основаниям гор. Там больше солнца и тепла, а значит – зверья и растительности. Мыслящие двуногие существа ночуют и днюют здесь в прочно обустроенных богатых зимовьях или захудалых сторожках, землянках и шалашах. Им круглый год что-то надо от тайги: кому-соболя, кому – белку, а кто и на медведя петли ставит… Прочные стальные тросы. Да мало ли. Грибы, ягоды, кедровые орехи, лекарственные травы.
Встречаются здесь и люди с чёрными душами, не желающие зачастую и выходить из дремучих чащоб, и спускаться с высоких сопок на свет божий. Тайга, хоть и сурова, но и щедра и даёт приют всем без разбора. Порой она и наказывает нерадивых. Правда, попадают, что называется, под её горячую руку и безвинные люди. Но тут ничего не поделаешь. Жизнь.