Еще даже не открыв глаза, я начал сканировать помещение. Постель была непривычно теплой, а свет падал прямо на лицо – значит, я лежу параллельно окну. Странно, я всегда сплю лицом к стене. Стоял неразборчивый маслянисто-приторный запах. Высовывая ногу из-под одеяла, я почувствовал легкую щекотку. Что-то гудело. Осознав, что источник внешний, а не внутричерепной, я пополз на звук и машинально ткнул пальцем в левый верхний угол компьютера. Гудение продолжалось. Не разбираясь, обхватил провода и разом выдернул все из сетевого фильтра – не помогло. Тогда, прикрыв глаза от света козырьком ладони, я стал осматривать комнату, ища источник шума. На столешнице кухонного гарнитура закипал чайник. Словно раздраженный присутствием загостившегося родственника, я недовольно цокнул и протянул на выдохе «уф!».
– Я, конечно, уважаю взгляды других, но ты либо сними носки, либо надень трусы. А то ни нудист, ни франт, – прозвучало за моей спиной, когда я держал палец над кнопкой выключения чайника. Не решаясь заговорить, я стоял, смотря на ее отражение в чайнике. Она выжимала последние капли из волос и аккуратно оборачивала их полотенцем, будто пеленала ребенка; из-за ее белоснежного махрового халата все помещение, выдержанное в бежевом цвете, казалось грязноватым. – Предупреждаю заранее: авокадо я ни с кем не делюсь. Можешь взять йогурт с ягодами. Терпеть не могу эти мелкие косточки, – говорила она монотонно, будто прогоняла заученный текст перед выступлением. Не понимая, что мне делать и куда мне деться, я решил просто не двигаться.