Глава первая
И сталью лязгнут крепкие засовы…
– Привет! Вот уж не ожидал тебя увидеть!
Бывший сосед Данилова по общежитию фельдшер Конончук постригся, и теперь вместо длинного конского хвоста на голове его щетинился короткий ежик. По мнению Данилова, Конончук от этого только выиграл, стал выглядеть лет на пять моложе. И одеваться бывший сосед стал иначе. Рокерскую косуху с цепями и кожаные штаны сменили джинсовый костюм, черную рубашку – синяя в клеточку. Куда-то исчез металлический перстень с черепом. От прежнего Конончука остались только высокие ботинки, в просторечии именуемые «гадами». Им изменить он был не в силах.
– Здравствуй, Костя! – Данилов пожал протянутую руку, отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть обновленного Конончука. – Однако ты кардинально сменил имидж. Что так? Надоело?
– Почему кардинально? – удивился тот. – Чоботы же остались!
Конончук родился и вырос в Крыму. По-русски он говорил чисто, но иногда, под настроение, вставлял в свою речь отдельные украинские слова.
– Чоботы твои еще разглядеть надо, а так, если бы ты меня не окликнул, я бы мимо прошел, – признался Данилов.
– А я смотрю – неужели Вова?! Да еще с сумками! Ты что, решил вернуться?
– Да так вот вышло… – Данилов запнулся на полуслове. – В общем, да.
– Вышло так вышло, – Конончук забрал у Данилова одну из сумок. – Пойдем, провожу тебя до общаги, заодно и новости расскажу.
– Да я и сам дойду, – смутился Данилов и попытался забрать сумку обратно. – Зачем тебе свои планы ломать? Ступай, куда шел.
– Какие там планы! – Конончук махнул свободной рукой. – От нечего делать решил в выходной день в Тверь съездить, проветриться, на людей посмотреть и себя показать.
– Ну, и поезжай…
– Электричку я все равно пропустил, следующая теперь будет после перерыва, так что дружно топаем в общагу.
– Лучше возьмем машину, – решил Данилов. – Чего переться с сумками-то.
Водители, ждавшие пассажиров на площади у станции «Монаково» (некоторые местные жители гордо называли ее привокзальной), долго спорили, решая, кому везти пассажиров.
Наконец от группы отделился лысый веснушчатый толстяк и быстрым шагом устремился к красной «шестерке», стоявшей с краю в разномастной автомобильной шеренге.
– В багажнике нет места, – предупредил водитель, нажимая кнопку на брелке сигнализации.
– Нет так нет, – Данилов сел впереди, а Конончук – на заднее сиденье, рядом с сумками.
Ехали молча, слушали радио «Шансон». «Манит, манит, манит карусель, // В путешествие по замкнутому кругу, // Дарит, дарит, дарит карусель, // То надежду, то досадную разлуку», – жаловалась Любовь Успенская. Данилов подумал, что эта песня как нельзя лучше подходит к его нынешней жизни. Карусель, замкнутый круг, надежды пополам с досадной разлукой.
– Может, вас подождать? – с надеждой спросил водитель, остановив машину напротив входа в общежитие.
– Спасибо, не надо, – обломал его Данилов.
– Народ беднеет, бензин дорожает, как жить? – проворчал водитель.
– Покупать лошадь и на ней ездить! – посоветовал Конончук, вытаскивая сумки из салона. – А навоз можно продавать дачникам.
– Спасибо, я подумаю, – усмехнулся водитель и уехал.
– Видал миндал? – Конончук передал одну из сумок Данилову. – Таксистов развелось больше, чем пассажиров, а маляра или плиточника днем с огнем не найдешь. Конечно, тусоваться на станции, травить анекдоты и пару раз за день съездить куда-то приятнее, чем вкалывать по-настоящему.