Читать Закон Мёрфи в СССР

Автор напоминает: в книге присутствует огромное количество никогда не существовавших в реальной истории людей, мест, событий, мнений, мотивов и разговоров; и примерно такое же количество тех, что всё-таки существовали. Попытки отличить первых от вторых не приведут вас ни к чему хорошему. К плохому, впрочем, тоже.

– Черт возьми, сдохнуть под грудой картошки? Серьезно? Белозор, вообще – на кой хрен ты поперся в Смолевичи? – этот голос я знал хорошо: к моей больничной койке пришел не кто иной, как Павел Петрович Привалов, начальник Минского УГРО.

– …ГАЗ-САЗ–53Б под управлением водителя Николая Митрофановича Пустовита… – пробормотал я.

– Погоди-ка! Какого хрена? Опять твои штучки? Ты что – знал? Но тогда – какого хрена?!

– Он живой хоть? – я мог разговаривать – белозоровским баритоном, шевелить этими руками-лапищами, даже слышать!

Это всё само по себе было прекрасно, а тот факт, что башка моя была сплошь обмотана бинтами, меня особенно не смущал. Свет-то сквозь них я уже видел, так что и зрение – восстановится! Я точно это знал. Так что мерзкое ощущение по всему телу, головокружение и мигрень можно было и потерпеть.

– Живой! Он успел вывернуть руль, снизить скорость. Отделался легким испугом. Твой козлик бортом ударило и картошки внутрь насыпало будь здоров! Ты только никому не рассказывай – засмеют! Бульбаш, едва не подохший от бульбы…

Мне смешно не было, а Привалов веселился:

– Козлику твоему – хана. Восстановлению, кажется, не подлежит. А ты – подлежишь. Правда, черепно-мозговая травма и всё такое – ну, это врачи тебе расскажут. Веселые деньки в больничке тебе обеспечены! Ты мне вот что скажи – черную «Волгу» видел?

– Какую «Волгу»? – удивился я.

– Ну, которая на встречку выехала и твоего этого Пустовита с панталыку сбила!

– Ничего такого я не видел… Я на обочине стоял, сообщение по радио слушал!

– Сообщение, м-да. Не один Пустовит с панталыку сбитый сейчас, – этот матерый мент, похоже, впал в уныние. – Одна половина страны рыдает и пьет с горя, вторая – гармонь готова от счастья порвать и пьет от радости, но – тихонечко. А третьей половине вообще фиолетово, кто там с трибуны вещает… Позорище какое-то. Ворона в турбине борта номер один, десяток погибших, из самых-самых…

– Не бывает третьей половины, – сказал я.

– Ой, Белозор! Не до того сейчас! Ты мне вот чего скажи – нам-то, нам – как дальше быть? Думаешь, я к тебе потрепаться пришел? Давай, говори, что там дальше?

– А я откуда знаю? – я и вправду понятия не имел, что делать Минскому УГРО в целом и Привалову в частности в данной ситуации.

– Но ты же… М-да. Ты сам-то что собираешься делать?

– Я-то? Работать. Статьи писать. В командировки ездить. Интервью брать. Дачу ремонтировать. Еще полушубки хочу девчатам справить на зиму…

– А!.. А-а-а-а… – Привалов, кажется, пытался понять и принять сказанное мной, но не успел – послышались быстрые легкие шаги.

– Гера! Да что ж это такое?! – это была Тася. – Товарищ милиционер, посадите его в тюрьму, пожалуйста!

– Э-э-э-эй, это чего – меня в тюрьму-то? – для проформы возмутился я.

– Чтобы ты от большого ума не убился! Или чтобы я тебя не убила!

– Так, товарищ Морозова, – продемонстрировал осведомленность в моих личных делах Привалов. – В тюрьму я его сажать не буду, ибо не за что – это раз, и дурдом мне в пенитенциарном учреждении не нужен – это два. Я лучше вам путевку в санаторий помогу достать – в Анакопию. Вы, главное, его за территорию не выпускайте, а то с Белозора станется при помощи мандаринов самоубиться… Или начать журналистское расследование в пользу угнетаемых в тамошнем питомнике обезьян.