Читать Тени южных скал

Шрифт

Интервал

Художник – Борис Аджиев

* * *

Пролог

– Эй, люди! Выходите, свои! Э-ге-гей! – Гринька Ломакин, рядовой стрелковой роты, голосил во всё горло так, что его слова разносились по коротким деревенским улочкам. Шустрый парень с мосинкой на плече, перемазанный гарью от пороховых газов после нескольких часов атаки, колотил по забору, заглядывал за частокол, пытался высмотреть в темных окнах домов лица.

Пожилой солдат, что шел с краю строя красноармейцев, буркнул:

– Угомонись, Григорий. Если фрицы внутри засели? В подполье али на чердаке. Саданут шрапнелью по роже.

– Да какие фрицы, дядя Митя! – Нетерпеливый солдат кинулся к очередному дому. – Ты же сам их только что гнал три версты вперед, у них аж пятки сверкали. – Грязный сапог поддел валяющийся на дороге шлем. – Вот, шапки свои растеряли! Кому надо под котелок?

Идущий в конце строя офицер нахмурился:

– Рядовой Ломакин, вернуться в строй! Наступление не закончено, враг в опасной близости. Не терять бдительности.

Гринька оторвал недоуменный взгляд от очередного двора, кинулся поближе к ротному, молодому лейтенанту Осипчуку:

– Товарищ командир, а где все-то? Народ где?

Со всех сторон раздались смешки старших товарищей-пехотинцев:

– Ишь ты, Григорий, оркестр тебе, может, надоть?

– Ломакин, так и скажи, что высматриваешь девчат красивых вперед всех!

– Ты ж как черт грязный, Гришка, вот и разбежались от тебя подальше!

– Чего-о-о? – обиженно протянул Ломакин, одернул форму, покрытую слоем пыли, размазал рукавом по лицу пороховую черноту. – Мне бы только умыться – и буду настоящий воин! Победитель!

Его товарищи не смогли сдержать улыбки. Они действительно были победителями: в составе дивизии их рота только что освободила квадрат, который был долго оккупирован армией вермахта; бой шел долго, перестрелка началась с рассветом, а стихла лишь ближе к вечеру. Враг долго сопротивлялся, но советские бойцы упрямо метр за метром шли вперед. Наконец, к вечеру офицеры вермахта дрогнули, перекрестный огонь стал одиночным, а потом и вовсе стих: немцы отступили. Победители вошли в деревню, рядом с которой шло многочасовое изматывающее столкновение.

Красноармейцы, едва живые от усталости, с черными пятнами гари на форме, грязными лицами, размеренно шли по улицам деревушки. Строй двигался без спешки, солдаты и офицеры были обессилены от жажды, голода, тяжелого наступления под вражескими пулями. Хотя всё же они переглядывались между собой, и неугомонный Гришка Ломакин вслух выразил общее недоумение: где все жители деревни?

В других освобожденных городках, поселках, аулах, часто разрушенных до руин, их мгновенно окружали местные. Люди благодарили, плакали, обнимали своих освободителей; каждый хотел прикоснуться к ним, чтобы удостовериться: это не сон, на оккупированную землю пришло освобождение от многолетнего кошмара войны. Солдат облепляли ребятишки, выискивая среди одинаковых фигур в грязной, окровавленной форме родное лицо отца, брата или деда; старики с тревогой расспрашивали о своих сыновьях, не видели ли их, не встречали ли во время боев; женщины робко протягивали скудное угощение – последние зерна залежалой пшеницы, лепешки из смеси коры и картофельной кожуры. Встреча победителей была всегда радостной и в то же время грустной, полной боли за тех, кто не дожил до радостного дня такой долгожданной победы.