Читать Сицилиец

Марко берёт меня за локоть, с силой поворачивает к себе и протягивает бокал:

– Пей.

Мы любуемся Москвой с крыши отеля «Ритц Карлтон». Стоит тёплая июньская ночь, мерцают бледные далёкие звёзды, скользят редкие призрачные тени посетителей. Ленивые звуки города, доносящиеся снизу, вязнут в медленной, стонущей и соблазняющей музыке. И я уже не понимаю, где она звучит – здесь, на террасе или только в моей голове. Свет притушен, и мы растворяемся в полутьме.

От сладкого смятения и тревоги кружится голова, а в воздухе ещё витают запахи недавней весны. Манежная площадь и пряничные кремлёвские башни лежат у наших ног, ночные огни и магические энергии делают реальность неузнаваемой и прекрасной. Картинка немного плывёт.

– Пей, – повторяет Марко.

Он говорит это тихо, но голос звучит как приказ, как откровение, как указание свыше.

«Да с какой это стати?» – внутренне пытаюсь слабо перечить я, но попытка совершенно бесперспективна. Моя воля сломлена и сопротивление подавлено прямым взглядом его тёмных глаз, животными токами, исходящей от него силой и шампанским. Мы пьём уже вторую бутылку «Дом Периньон».

Я начинаю размышлять о шампанском, в который раз стараюсь анализировать его цвет, аромат, но сама себя останавливаю. Обмануть разум невозможно, и я знаю, что всё это значит. Это сознание пытается подавить рвущегося из недр моего первобытного, алчного, изголодавшегося злодея. Тьфу. Что я несу, зачем я так опьянела?

Понятно зачем. Ответ мне известен – чтобы не было так страшно… У меня психологическое расстройство, боязнь секса, страх перед близостью. Вот же я дура, размечталась. Какого секса? Ничего ведь не будет.

Губы растягиваются в глупой улыбке. Я делаю большой глоток, Марко удовлетворённо кивает и отворачивается к сказочным огням Кремля. Мне кажется, он делает это слишком картинно, по-киношному, и я фыркаю.

– Когда мне было пятнадцать я потерял родителей, – говорит он. – Думаю, ты можешь понять, что это значит.

Могу… Я сама потеряла маму, когда мне было семнадцать. У нас есть кое-что общее, помимо профессиональных интересов. Теперь я смотрю на него даже с теплом и нежностью. Но он этого не замечает, он любуется Кремлем.

– После похорон близкий друг моего отца привёз меня в Рим. До этого я ни разу не покидал Сицилию. Была такая же ночь, мы ездили на машине по самому центру, по пустому городу – Колизей, площадь Венеции, фонтан Треви, Ватикан. Огромный величественный Рим, погруженный во мрак и яркие огни, освещающие вечность. Меня это потрясло. Скажи, тебя потрясла первая встреча с Москвой?

Я мотаю головой.

– А с Римом?

Да нет, же нет, разве ты не видишь, что меня потрясла встреча с тобой? Неужели тебе всё равно? Конечно. Разве может быть по-другому… Кто ты и кто я… Плевать… Зато не будет страха… и боли. Ещё глоток. И ещё один. Никакого страха.

Я ставлю бокал на столик:

– Мне уже пора. Надо ехать…

Сейчас, когда тормоза изрядно отпущены, я могу признаться себе, что второй день неотрывно думаю об этом мужчине. Меня влечёт к нему, и даже одна мысль о нем вызывает сердцебиение… и ужас, конечно, тоже. Его ироничный взгляд, хриплый голос, сильные руки – всё приводит к волнению и вызывает жуткую панику. Моя паника – это совсем не шутка и когда-то она уже срывала далеко идущие планы, так что… Но сегодня, кажется, причин паниковать уже не предвидится. Ну и ладно, ну и хорошо…