⇚ На страницу книги

Читать Любовницы Пикассо

Шрифт
Интервал

Jeanne Mackin

PICASSO’S LOVERS

Copyright © 2024 by Jeanne Mackin

All rights reserved This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency

© Савельев К., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Часть I

1

Ирен Лагю

Париж,

1953 год

Мой любовник Пабло Пикассо, величайший из когда-либо живших художников, мог не прожить и одного дня.

После рождения он был похож на голубовато-белую восковую статуэтку младенца; не шевелился и не издавал никаких звуков. «Мертворожденный», – прошептала медсестра. Его мать так измучилась во время родов, что не отреагировала. Но дядя, который расхаживал по коридору вместе с отцом Пабло, еще никогда не видел мертворожденного ребенка, и ему стало любопытно. Он так низко склонился над младенцем, что кончик его зажженной сигары коснулся кожи малыша.

Пабло – все еще голубовато-белый – заворочался и захныкал. Его лицо покраснело, потом он энергично заголосил. Величайший из когда-либо живших художников – уверяю вас, не только по моему мнению! – решил жить. Огонь вернул его к жизни. Огонь поддерживает его жизнь.

– Рожденный огнем, – говорю я.

– Что такое? – через много лет после своего чудесного рождения Пабло отворачивается от зеркала над умывальником и впивается в меня своими всевидящими черными глазами.

Мы вместе поужинали в кафе «Флер» и провели ночь в его студии на набережной Гран-Огюстен; улеглись среди ящиков, холстов и статуй. Десятилетия его работы были собраны в одном месте, которое, как он надеялся, будет безопасным во время немецкой оккупации. В основном так оно и было. На самом деле, они иногда приходили к Пабло, чтобы что-нибудь купить, хотя режим объявил его декадентом. Он продал немцам несколько картин.

Еще он слушал – очень внимательно: на тот случай, если вдруг проскользнет что-нибудь полезное для французского Сопротивления. Он подшучивал над немецкими солдатами, которые расхаживали по нашим бульварам и сидели в наших кафе во время оккупации. Это были шутки на тайном французском сленге, и солдаты лишь делали вид, будто понимают их. Как и задумал Пабло, они были оскорбительными для немцев.

Люди говорили, что мой любовник живет только ради искусства, а женщины и политика не имеют для него такого значения, как живопись и скульптура. Но люди меняются. Когда Франко и Гитлер разрушили тот испанский город, Гернику, Пабло изменился. Невозможно смотреть на кричащих матерей и убитых детей на фоне всеобщей жестокости и думать: «Этому человеку наплевать на людей и политику».

И я видела, как меняется его лицо, когда он говорит о Франсуазе[1] – женщине, которая уходит от него.

– Думаю, сегодня будет отличный день, – сказала я. – Но возвращайся в постель, Пабло! Еще слишком рано.

Я разгладила простыню, смятую и влажную после нашей маленькой вакханалии, и похлопала по ней ладонью.

– Скоро приедет авто. Если я не буду готов, Поль начнет жать на клаксон и устроит сцену на улице. Он такой же чокнутый, как и его мать!

– Ольга действительно обезумела? Мне всегда казалось, что у нее есть к этому склонность. Хотя твоего общества достаточно, чтобы взбесить любую женщину. Почему вы просто не разведетесь?

Остается лишь гадать, какой была бы моя жизнь, если бы я вышла за Пабло, когда мы оба были молодыми. «