Читать Тайна проклятого озера

Шрифт

Интервал

Иллюстрация на обложке Midva

* * *

Посвящается моей подруге,
которая не побоялась однажды все изменить.
Поддерживаю, наблюдаю, восхищаюсь.

Пролог

Марина Вейсмонт всегда была очень красивой: когда смеялась или плакала, когда танцевала с ним или бежала прочь, злясь и роняя туфли, когда шла по улице в желтом платье, о чем-то задумавшись, и даже когда унизила его на глазах у всех этих снобов, представителей Старших семей, все равно оставалась очень красивой.

Она должна была быть невыносимо прекрасна в растерзанном бальном платье, в возвышенной отчужденности, которую может дать только вхождение в вечность, но изувеченное тело, вытащенное из холодной воды Про́клятого озера двадцать шестого марта две тысячи двадцать второго года ничем не напоминало Марину Вейсмонт. Она должна была быть красивой даже сейчас, но вода и магия не щадят никого, даже своих детей.

В Ноатуне у Ньерда родилось двое детей:

сына звали Фрейром, а дочку Фрейей.

Были они прекрасны собою и могущественны.

Нет аса славнее Фрейра[1],

ему подвластны дожди и солнечный свет,

а значит, и плоды земные,

и его хорошо молить об урожае и о мире.

От него зависит и достаток людей.

Фрейя[2]же – славнейшая из богинь.

Владения ее на небе зовутся Фолькванг.

И когда она едет на поле брани,

ей достается половина убитых,

а другая половина – Одину[3].

Ездит она на двух кошках, впряженных в колесницу.

Она всех благосклоннее к людским мольбам,

и по ее имени знатных жен величают госпожами.

Ей очень по душе любовные песни.

И хорошо призывать ее помощь в любви.

(«Младшая Эдда»[4])

Немало там великолепных обиталищ.

Есть среди них одно – Альвхейм[5].

Там обитают существа,

называемые светлыми альвами[6].

Темные альвы живут в земле,

у них иной облик и совсем иная природа.

Светлые альвы обликом своим прекраснее солнца,

а темные – чернее смолы…»

(«Младшая Эдда»)

Глава 1

Тени и иллюзии

Первое, о чем я подумала, выглянув в окошко почтовой кареты: приземистые домики, разбросанные по улице маленького провинциального городка, выглядят так, словно сложены из ракушек. Коричневый с желтыми прожилками камень был повсюду: он устилал мостовую, украшал здания, из него были сделаны стены и арки, утопающие в зелени садов. И даже черепичные ребристые крыши только усиливали это сходство.

Мне придется здесь жить. Променять суету столичной жизни на тихое уединение провинции. Отец умер, оставив мне лишь долги, а моя дальняя родственница – я никогда ее прежде не видела, впрочем, она меня тоже – ходит в услужении одного знатного семейства. Им принадлежит земля, на которой стоит эта деревушка, и огромный дом, в котором для меня нашлось местечко.

Я чувствовала себя слишком несчастной, чтобы чего-то опасаться. Путешествие меня не тревожило, я отправилась в путь, не думая о его продолжительности и не ощущая одиночества. Забившись в угол кареты, я проехала много миль, прежде чем впервые подняла голову, чтобы осмотреться.

Экипаж резко повернул и остановился. Кто-то распахнул дверцу.

Что ж, пришло время начинать новую жизнь…

* * *

Вечерело.

Карета, забравшая меня с почтовой станции, была не в пример роскошнее той, в которой пришлось трястись по улицам Лондона. На беду, мне пришлось ехать той же дорогой, по которой пять лет назад я прокатилась совершенно счастливая – с матерью и отцом на пути к столичным балам и другим развлечениям изысканного лондонского общества. Моя матушка, миссис Грант, горела желанием обзавестись обширными связями, и каждое наше утро посвящалось какому-нибудь очередному занятию: магазинам, осмотру новой части города или посещению художественной галереи, по которой мы фланировали около часа, разглядывая встречных… Первые месяцы в Лондоне были самыми счастливыми в моей жизни.