Ветер обдувал лицо Майи под последними лучами заходящего солнца. Улица погружалась в сумерки. Вспыхивали фонари, словно приветствуя.
Женщина укуталась в пиджак и прижала сумочку к себе. Деловая офисная одежда, надетая утром, прогретым солнцем, не спасала от вечернего сентябрьского холода. Она снова задержалась на работе. В который раз обещала себе уйти пораньше. Но каждый божий день оставалась. Все ради них, детей, о которых сейчас беспокоилась. Здесь ей не на что было жаловаться. Они оставались у соседки, которая им стала почти как бабушка.
Тревога окутала Майю. Материнское сердце кольнуло. Что-то не так. Она чувствовала это. Она всегда тревожилась, оставляя детей с кем-то, а еще больше тревожилась, когда они оставались одни. Но теперь было по-другому. Майя была уверена, что что-то случилось. Возможно, это из-за того, что Руслан утром так настойчиво названивал. Майи было не до бывшего мужа, и она просто не взяла трубку. А на работе ей позвонила Нина. Сердце Майи екнуло. Что-то случилось! Но оказалось все не так страшно – папа, как выразилась старшая дочь, хотел сводить их в парк аттракционов. Майю ужаснула мысль доверить самое драгоценное, что у нее есть самому безответственному человеку в мире. Естественно, она отказала. Но это не значит, что Руслан не забрал Нину и Сашу после школы и не повез в страшное место.
Майя сделала глубокий вдох, пытаясь себя успокоить. Холодный воздух потоком забился в легкие. Выдыхать было сложно. Она ускорила шаг, вспомнив, что не дозвонилась до тети Гали, соседки, которая должна была сидеть с Ниной и Сашей. Их телефоны тоже не отвечали. Руслану звонить она не хотела, пока не убедиться, что не ее беспочвенные страхи.
Улица погрузилась в темноту. Только фонари и витрины освещали спешащую фигуру женщины. Она цокала каблуками по асфальту, оповещая каждого охотника о своем местонахождении. Но Майя боялась не за себя. Сейчас сильнее был страх за детей. Что с ними произошло? Что они делают? Возможно, Саша поранился играми с острыми предметами, которые разрешал ему Руслан. У него течет кровь и ему больно. Майя вздрогнула.
Как она могла оставить их одних? Она же обещала себе, что всегда будет рядом. Особенно, в самые тяжелые моменты. Она поклялась себе, что не позволит своим детям испытывать боль. Она защитит их от этого жестокого мира. Клялась, прижимая новорожденную Нину к груди, когда успокаивала. Она так плакала. Бедный ребенок. Она не успела родиться, а уже произошло ужасное. Чужие руки, холодный бокс. Чужая женщина. Майя прижала сумочку к груди сильнее, надавив на грудь так, что стало тяжело дышать. Никогда, больше никогда она не позволит ни Нине, ни Саше испытать такого страха. Не позволит испытать боль.
Она с ужасом думала о том, что было бы, если бы медсестра вовремя не заметила, что акушерка подменила младенца. Это была ошибка. Так утверждают все врачи. Разве кто-то признается, что сделал это специально? Да кто такое вообще может сделать специально?
Замок сумочки впивался сильнее. Через ткань блузки Майя чувствовала неровный край, который причинял боль. Но с этой болью не могла сравниться боль, которую она испытала тогда. Она – мать! Ладно, врачи, медсестры, чужие люди, но как