⇚ На страницу книги

Читать Племя деревьев. О чем говорят корни и кроны - стр. 3

Шрифт
Интервал

Кстати, забыл представиться: я Лорин, Малютка. Лорин – фамильное имя; в нашей истории было много выдающихся его носителей, которых до сих пор вспоминают с почтением. Когда Юэн после тщательного изучения выбрал его для меня, многие увидели в этом знак судьбы. Однако Лорин я или нет, для многих товарищей я всегда оставался Малюткой. Отчасти чтобы отличать от Лорина Старшего, одного из самых уважаемых членов сообщества, отчасти – в качестве сомнительной и довольно наивной шутки: когда кому-то дают прозвище, противоположное его сущности. Короче говоря, мое имя – оксюморон, чтобы вы понимали, какие глубокие классические исследования ведутся в племени. Я настоящий великан, поэтому им нравилось. Я рос не по дням, а по часам, буквально на глазах становясь все выше и выше. Такого еще не бывало не только в моей семье, но и во всей общине. Рост был настолько бурным, что многие шокированные сверстники поначалу сомневались, что я действительно один из них. Все знали, что Лорины – моя семья – маленькие, а я резко выделялся на их фоне.

Это, конечно, мало что значило. Среди нас были всякие: маленькие и большие, молодые и старые, здоровые и больные. Как я уже говорил, племя – как мир. Но я был не только высоким – я был огромным. Некоторых товарищей пугали мои размеры. Они думали – и я на их месте думал бы так же, – что стоит ненадолго отвлечься, и этот верзила натворит неизвестно каких бед. Поэтому поначалу мое появление встретили сдержанно, без особой радости, сопровождающей такие события. Но среди товарищей сдержанность никогда не длилась долго: любопытство в отношении новичка всегда намного сильнее подозрительности, и в конце концов я оказался полноправным членом оживленной сети отношений сообщества.

Эти годы я, вслед за лелеявшими память о них, мог бы сегодня назвать временем счастья – если бы не один пустяк, так, рябь на спокойном море детства, недостаток в раю. Имя этой ряби было старый Джин. Дряхлое, длинное, сухое существо вечно нездорового желтоватого цвета, будь то лето или зима. Нрав его соответствовал внешности. Многие годы старый Джин и слышать не хотел о том, чтобы принять меня в племя.


С тех пор как он впервые увидел меня, новорожденного, и долгие последующие годы, когда ему нужно было что-то сообщить мне, он вел себя настолько холодно, недоверчиво, отстраненно, что остальные находили это оскорбительным.

Поначалу жить с этим было нелегко. В такой общине, как Эдревия, подобное поведение немыслимо и недопустимо. Сам Мудрый Отец несколько раз вмешивался, чтобы заставить Джина быть повежливее. Товарищи тоже приложили немало усилий, каждый в меру возможностей, пытаясь убедить его: мой размер не представляет опасности. К сожалению, безрезультатно.

В каждой группе всегда найдется тот, кто выделяется, и в нашей общине таким был старик Джин. Упрямый и скупой, как никто другой, и совершенно не способный сопереживать товарищам. Нужно сказать, что мы, юные деревца, ничего не делали для улучшения ситуации. Напротив. Такой старик, как вы понимаете, служил источником непреодолимого веселья. Годами мы делали его жизнь невыносимой. Особенно летом, когда солнце палило вовсю, а морской бриз высушивал нас, как рыбу, Джин был нашим любимым местом отдыха.