Читать Донбасский декамерон

Слово Донбасса

© Измайлов О.В., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

Вставали с плачем от ржаной земли,

Омытой неутешными слезами.

Сергей Марков

Всегда мне казалось, что эти строки написаны о русском крестьянстве в целом, а не просто землепроходцах, открывавших сибирские и камчатские дали. Понятно, что романтика походов Ермака или Беринга, открытие Сахалина и Аляски дают куда больше пищи для естественного романтического воображения среднестатистического человека. Но ведь открытие Новороссии шло примерно в те же времена, что и нанесение на карту русел Енисея и Амура, берегов Чукотки и Алеутских островов.

Как и Аляска, Крым или Таврида имели большую предысторию. Может быть, только богаче была эта история. То, что мы называем Югом России, триста и двести лет назад наши предки открывали практически с чистого листа. Более того, до середины позапрошлого века в Российской империи не было точных карт даже Крыма, что сыграло, кстати, негативную роль в Восточной войне.

Геогносты, как тогда называли геологов, составляли карты полезных ископаемых Донбасса и Дона начиная с 20–30‑х годов XIX столетия. Новороссия была открыта полностью явочным способом, когда русское крестьянство, освобожденное от рабства крепостничества, пришло на юг, в Новороссию и Таврию строить заводы, шахты и железные дороги.

Об этом мало и неохотно говорилось в русской историографии. Советская подразумевала, что ей интересен только процесс борьбы рабочего класса за свои права. Своеобразную роль сыграла индустриализация, сделавшая юг, а особенно Донбасс, индустриальным сердцем России.

Новороссия возникла в сознании русского народа, русской литературы и русской же политики как-то сразу, одномоментно. Сначала в пореформенную эпоху царствования Александра II и Александра III, а потом, всего через треть века – в советское время.

Эта историческая внезапность сделала невозможным осознание истории всей огромной дуги Новороссии – от Харькова до Одессы и Тирасполя сколько-нибудь оформленной частью общерусской истории. Помехами стали и кабальные порядки европейских хозяев донецкой, харьковской, приднепровской промышленности. Западный капитал устраивал в Новороссии свои порядки. Устанавливал собственные правила, которые душили за горло местное самоуправление, административное начало, а вместе с ними – культуру.

От власти финансового беспредела Юг России избавлялся несколько раз. И каждый раз это приводило к войне с западом. Идет она и сегодня.

В таких условиях важно дать массовому читателю как можно более объемный взгляд на те земли, которые были завоеваны Россией у агрессивных соседей, земли, которые были освоены в массе своей русским крестьянством.

Очерки, которые в течение четверти века печатались и перепечатывались в разных бумажных и электронных СМИ Донецка, Краматорска, Севастополя, Киева, Москвы, Орла и Санкт-Петербурга, сами по себе смотрелись складом забытых историй.

Автор решился смоделировать ситуацию, когда послевоенная реальность приводит нас в положение возврата России, русских народов (по аналогии с германскими или романскими) к поиску своей идентичности, частью сгинувшей в технологических битвах XXI века (а может, и следующего за ним), частью извращенной армиями пропагандистов – реальных и придуманных, что с каждым годом становится часто и одной и той же субстанцией.