Охота на Зверя
Ульяна Соболева и Вероника Орлова
АННОТАЦИЯ:
Николас Мокану восстал из мертвых, но он больше не тот, каким его знала Марианна. Ведь после каждой смерти нейтрал частично теряет память. Из нее стираются целые столетия. Он больше не испытывает эмоций и не имеет привязанностей. Он – хладнокровный, запрограммированный на полное уничтожение Братства убийца-одиночка. От его кровожадной жестокости содрогнутся даже те, кто знали, на что он способен.
Сможет ли Марианна вернуть его любовь или возродить её снова? Настоящие чувства живут в памяти или в сердце?
Или это конец, и их одержимость друг другом осталась в прошлом...
Я могла бы поверить, что тебя больше нет, но тогда не стало бы и меня, а я здесь, и мое сердце бьется, значит где-то бьется и твоё. Пока есть я, есть и ты.
(с) Марианна Мокану
Он любит, когда я в красном. Нет, он любит, когда я одета только в его горящий взгляд и обжигающие прикосновения, но если все же выбирает для меня одежду, то это неизменно красный цвет. Цвет крови и одержимости, цвет нашей сумасшедшей любви. Я никогда не представляла ее иного цвета, она всегда пахла кровью, болью и дикой необратимостью. Даже спустя пятнадцать лет нашего брака она не изменила своих агрессивных оттенков, а стала еще ярче и ядовитей.
Она не мутировала, не изменилась и не стала спокойней. Она всегда была похожа на кратер действующего вулкана, который в любую секунду мог рвануть стихийным бедствием вселенского масштаба. Ни он, ни я не умели иначе. Это наше проклятие и наш особенный кайф – любить страшно и люто, так, чтобы каждой порой чувствовать последствия и шрамы от этого сумасшествия. Прикасаться к ним кончиками пальцев и с мучительным стоном вспоминать, как каждый из них достался обоим и чего он нам стоил.
В тот день выпало много снега, он лежал ровным белым ковром на земле и искрился на ярком зимнем солнце. Я смотрела в окно и сквозь свое отражение наблюдала, как к дому подъезжают машины одна за другой. Они паркуются на внутреннем дворе в ровные ряды, и из них выходят гости во всем черном с красными цветами в руках. Резкий контраст на белом, черные и красные пятна. Они портили всю красоту пейзажа. Я вдруг поняла, что не могу посмотреть на небо, потому что эта тварь-боль внутри только и ждет, когда я начну кормить её воспоминаниями. Ждет, чтобы начать жрать меня живьем, погружая в адскую и нестерпимую агонию.
Я чувствовала, как по голой спине пробегают мурашки от холода. Нет, я не замерзла, мне просто казалось, что я вся покрылась тонким слоем инея, он проникает под кожу ледяными щупальцами, подбираясь к сердцу, а я не пускаю. Я поддерживаю в нем огонь. Маниакально разжигаю там пламя посреди мертвых сугробов и прикрываю его от ветра, чтобы ОН чувствовал, что я его жду. Бывают моменты, когда истинное значение слова «ждать» обретает иные очертания. Оно становится намного важнее, чем любить. Ждать тогда, когда другие уже не ждут, ждать вопреки здравому смыслу.
Пальцы одной руки спокойно лежали на подоконнике, а второй я перебирала бусины жемчуга на своей шее. Как четки. Если бы я имела право молиться, я бы молилась, но у меня его нет, и поэтому я смертельно воевала с холодом, оберегая свой персональный костер от угасания.