Черная ночь темной пеленой окутывала уставший сонный город. В окнах многоэтажных домов постепенно гас свет, от чего улица покрывалась мраком. Никогда больше эти дворы не напомнят о прошлом, которое поселилось призраком в головах последних очевидцев. Мысли – там сохранились они все: молодые, успешные; кресты их обдуваются теперь на равнине Вологды, а черви грызут холодное тело. И помнят их те, кто вовсе и не должен эту историю знать, кто не хочет забытым быть, но попадет в забвение. Они же останутся в легком ветре, что гуляет на площади возле церквей, колышет вековые деревья.
Истории всегда нужны были громкие события, яркие лица. Смотрят советские вожди со страниц учебника прямо в лицо непутевому школьнику, наблюдают полководцы со стенгазеты за молодыми военными. История идет своим ходом, ищет лидеров, что записаны будут в толстые книги, и жертв, чьи имена навеки исчезнут. Вот стоит на реке, что течет в центре города, белокаменный кремль. Его стены многое помнят: смуту, революцию, войну. Историческая табличка расскажет нам о его создателе, Иване IV, что в народе зовется Грозным. Строгая женщина, именуемая экскурсоводом, заводит туристов в крепкую башню, повествует легенду о том, как расчетливый правитель хотел Вологду новой столицей сделать, для того основал здесь большую крепость. В толпе поднимется одинокая рука, и робкий голос спросит, что же такое опричнина. Дама сверкнет глазами, будто филин, заметивший мышь – полевку в ночном лесу, и начнет говорить о всадниках с головами собак на седле, окутывая просторный зал пеленой мрачного прошлого. Меж тем не услышат они про ремесленника Петра, что был изгнан на стройку белой громадины, застыл его голос в древних кирпичах, как его кости, раскрошившиеся под тяжестью груза. Лишь ветер в страшную бурю подхватит этот вой и разнесет его по углам соседних пятиэтажек.
История любит лица: красивые, ухоженные, что могут нанять летописца или биографа, что могут пойти на Византию или на Москву. Ветру же нет дела до того, чьи души везти на своих воздушных конях, чей шепот прятать за шуршанием деревьев. Несет он их в своей небесной люльке, и каждую ночь они возвращаются со сквозняком в усталый сонный двор.
Артем дрожащими руками перебирал листы в толстой папке для бумаг. До сдачи сценария оставался ровно месяц, в то время как парень не имел даже малейшего представления о том, что ему написать. Идеи покинули его светлую голову в тот момент, как он поступил на 1 курс ВГИКа. Мысли о блестящей карьере режиссера затуманили и без того неопытный разум, от чего перед каждым экзаменом юноша нервно перебирал старые заметки, пытаясь выдать их за нетривиальную идею для фильма. Страх написать что-то простое, схожее с современными фильмами, невероятно расстраивал начинающего кинодела. Ведь он пришел в ВУЗ для того, чтобы показать этим продажным Бондарчукам и Михалковым настоящее мастерство, не загубленное знакомствами и деньгами. Поэтому сценарии придумывались изощренные, основанные на личных переживаниях и выходах за пределы сознания во время этиловых посиделок. Однако на сессии всегда побеждал страх возвращения в родной город, от чего ночами напролет парень переписывал школьные рассказы, добавляя в них удачные клише, вычитанные в учебниках.