Читать Ангел Бездны
Начало XX века
Мужчина сделал шаг и замер на пороге – глаза не верили, сердце застыло, надеясь на безумие. Его девушка лежала на диване в нелепой, неприличной позе – с расставленными ногами, выгнутой спиной, запрокинутым горлом. Черные чулки были спущены, запертая в корсет грудь тяжело вздымалась, из горла вылетал стон. А рядом с ней лежала высокая черноволосая дама. Рука дамы терзала девичью грудь, губы жадно впились в ее губы.
Он не смог бы сказать, что испытывает сейчас – ужас, отвращение, восхищение? Он просто стоял и смотрел до тех пор, пока черноволосая не подняла лицо, не взглянула прямо на него.
В этот миг его сердце остановилось…
Начало XXI века
…свернув на середине Андреевского спуска, женщина поднялась на Лысую Гору. Киевляне знали Гору как Замковую – но она была Лысой. А женщину в общественном месте наверняка бы окликнули: «Девушка…». Но она была женщиной, и Гора знала об этом.
Гора знала: женщина идет сюда, потому что не может не идти – ее ведет нечто, неподвластное ей. Гора желала б не пустить ее, и на литых металлических ступенях многомаршевой лестницы, ведущей на Замковую, сиял охранный узор. Но со временем узорные ступени изнашивались, их заменяли обычными – последних стало больше – и теперь лестница не могла сдержать женщину, идущую на Лысую Гору.
За женщиной шел туман. Туман окутывал ее фигуру, как бесплотная белая шуба, как огромный кокон сладкой ваты – туман делал ее невидимой для других. Иначе кто-нибудь непременно задал бы вопрос, зачем женщина, взбирающаяся на Лысую Гору, тащит с собой лопату и труднообъяснимый продолговатый предмет, завернутый в темную ткань.
Взобравшись на вершину, женщина перешла по узкой тропинке на дальний отрог. Послушный туман рассеялся, и она огляделась. Слева Киев головокружительно падал на 200 метров вниз – к засыпающему серому Днепру, справа – взлетал вверх, к подпирающим низкое октябрьское небо Андреевской церкви и тяжеловесному музею истории Украины. За спиной женщины киевскую Лысую Гору обнимала фешенебельная, как крохотный европейский городок, новая элитная улица Воздвиженская, перед пришедшей, на вершине горы, стоял круглый каменный алтарь родноверов и камни с надписями: «Громадський жертовник», «Пожертва ваша хліб і молоко…».
Возвышенное и земное, языческое и святое, гламурное и гранитное – сошлись в древней точке силы. Но женщину не интересовала сила Горы. Не обнаружив вокруг ни одного человека, она пошла дальше – в крохотную пегую рощу, где умирало старое церковное кладбище.
Давным-давно некрополь окружал Троицкую кладбищенскую церковь Флоровского монастыря. Но церковь не устояла на Лысой Горе – была разрушена в 30-е годы, и ныне заброшенное дореволюционное кладбище имело вид затаившийся и зловещий. Его можно было и не заметить – стволы тонких, оголенных осенью темных деревьев сливались с такими же тонкими, потемневшими металлическими крестами. Лишь на немногих могилах сохранились таблички с полусъеденными временем буквами, большинство оградок казались пустыми – могилы, которые они защищали, давно сровнялись землей, землю скрыл ворох листьев. К монастырю бежала узкая дорога, почти стертая с лица ведьмацкой Горы.
Женщина переступила поваленное бурей дерево, остановилась, подняла глаза вверх. Кроны деревьев уже не заслоняли свинцовое небо, а земля во влажных и желтых осенних сугробах стала вязкой от многослойной листвы. Шорох ее шагов мешал пришедшей на Гору услышать нечто, доступное ей одной… Она замерла, а секунду спустя бросилась, вздымая листья, к оскверненному разноцветным граффити серому склепу.