Поскорее бы пойти к кролику …
– Анж, хватит смотреть в пол, ты работать собираешься?
Голос Ады вытянул меня из мыслей обратно в реальность. Я стояла на сцене студенческого актового зала, держа в руках кабель от звукового оборудования. Рука остро зудела от температуры раскаленного провода и я, осознав это, бросила его на пол, чтобы не обжечь руку.
– Давай ломай! – возмущается Ада и подбегает ко мне. Поднимает кабель с пола, – иди домой. Мы доделаем все.
Я виновато смотрю на нее, но вижу лишь ее футболку с дурацким принтом той самой обезьянки с тарелками из «Симпсонов». Её лицо как будто фильтром размазано.
– Но у нас даже сценарий не закончен, – возмущаюсь я, делая вид, что мне есть дело до этого глупого спектакля. – а я ещё маску для ведущего не сделала.
– На нём не будет маски, кроличья морда выглядит жутко. – Ада толкает меня со сцены, я спрыгиваю на скрипучие доски. Теперь формально меня здесь ничего не держит. Наконец-то.
Поднимаюсь по лестнице на свой четвертый этаж. Гладко выкрашенные в раздражающий фиолетовый цвет стены общежития буквально светятся от ярких ламп на потолке. Каблуки ботинок стучат по новому кафелю. Я споткнулась о трещину и кусочек плитки предательски съехал подо мной. Здесь всегда была эта яма? Нет.
Я подхожу к двери и уверенно ее открываю, но что-то в коридоре блока явно не так. Пропала обувная полка, линолеум каким-то магическим образом изменился на менее презентабельный, будто постарел, у порога стоят мешки с мусором, стоит запах какой-то гнили.
Голова закружилась, я не рискнула сделать шаг внутрь. Черное пятно гнили на линолеуме будто бы начало всасывать, мня внутрь словно черная дыра.
Я вообще куда пришла?
Я закрыла дверь и посмотрела на номер квартиры.
303.
– тьфу блять, этаж перепутала!
Неловко и жутковато. Я не стала задумываться над тем, что у них там творится. Такие дыры правда могут засасывать куда не надо.
Я, перебарывая тяжесть в груди и отвращение от мокрого тела, вспотевшего под пуховиком, взбираюсь теперь уже на свой этаж и вхожу уже в свою квартиру номер 403. Уже не жутко.
На кухне Ирина готовит что-то, матерясь и издавая свойственные только ей крякающие звуки.
Опять сожгла кашу.
Вечер. Я по внезапно навалившему снегу, словно полярник в экспедиции, прокладываю себе дорогу до квартиры кролика. Вот вход в подъезд со сломанным домофоном, вот бетонные лестницы, полопавшиеся лампочки, умершие кактусы на подоконниках и старые советские цветные стекла на окнах с решетками. В квартире накурено, как всегда. Какие-то люди бродят, где-то кто-то играет на гитаре, звуки музыки льются и вливаются в общий гул, перемешиваются с кучей разных голосов, которые в какой-то момент из хора, поющего очередную песню 7б или Арии, перерастают в давящий и гнетущий контрапункт, от которого хочется сбежать. Сначала я сбегаю с помощью шотов алкоголя.