Перефразирую: вряд ли какому-то графу придёт в голову сделать свою резиденцию в закрытом КБ, или в здании ОБЭПа (со двора), или около ФСИН-? У нас таких резиденций – пруд пруди, всё потому, что нужно, чтоб периметр был хорошо охраняем и закрыт.
Да и вопросы так решать легче и быстрее, друзей навещать опять же проще.
Резиденция Витька располагалась как раз недалеко от ОБЭПа, в закрытом КБ.
ФСИН, думаю, не прошла конкурс только из-за знаков.
Представьте: Вы открываете тяжёлые старые двери ещё советского Воентелекома на Полянке, поднимаетесь по мраморным, когда-то величественным, а сейчас до жалкого обрызганным ступеням, проходите бюро пропусков, рамку металлоискателя, охрану, один из охранников отделяется и следует за Вами в обшарпанный лифт, покидая который, быстрым слаженным шагом проводит Вас по лабиринтам огромного этажа, потом звонит в дверь, её открывают. Там Вас передают другому охраннику, он указывает следовать за ним, но так, чтобы Вы всё время шли впереди него, потом он пешком проводит Вас наверх два этажа по пожарной лестнице – опять череда непонятных коридоров, странного цвета стены, истёртый линолеум под ногами, тусклый, почти тюремный свет – и наконец, неприметная дверь.
Никаких обозначений, камер, видеорегистраторов и звонков, ты стоишь и думаешь:
«Чего стоять, никто никогда не узнает, что мы здесь.»
Ан нет: спустя минуту абсолютного бездействия дверь отворяется сама, и ты – кто бы ты ни был – попадаешь в другую реальность.
Залитая солнечным светом приёмная в тонах от светлого до кофе с молоком, наборный паркет и окна в пол с воздушными шторами, через которые виднеются купола величественного Кремля.
«Как тут красиво и тепло, так может быть только в Москве, никакому городу Европы это недостижимо», подумала Она, незаметно пытаясь оглядеться, пока Сергей что-то согласовывал с доставившим её охранником.
В приёмной было абсолютно всё, чтобы два человека – а именно столько рабочих столов было установлено – чувствовали себя в течение дня (и, как потом оказалось, и ночи) максимально комфортно.
Каждому из них предполагалась своя зона комфорта с длинным столом из ореха и белоснежным огромным креслом, которое легко можно было подстроить под положение тела и при необходимости почти разложить.
Мониторы были большие и нереально тонкие в цвет столов, таких она не видела никогда.
На одном из столов стояла маленькая кремлевская лампа с изумрудно-зелёным плафоном, на другом такой лампы не было.
«Этот стол – для меня», подумала Она, зелёный – её любимый цвет.
За стойкой у ресепшен стояла невысокая улыбчивая девушка-секретарь: такие удивительным образом умели располагать к себе.
– К Виктору…. пока нельзя, он занят… ещё минут 5-7, подождите здесь, пожалуйста, – и проводила её в комнату отдыха налево от ресепшен.
За закрытыми дверьми Витёк наслаждался утренним повтором любимой передачи.
Это потом Она узнает, что в эти 50 минут к Витьку было нельзя никому. Он отменял все встречи, закрывался в своём огромном кабинете на ключ и смотрел «Давай поженимся!».
Хуже часового небытия «Давай поженимся!» был только футбол с братьями Березуцкими. После него он всегда расстраивался, напивался, и возвращался в мир только к середине следующего дня.