Весенние дни стали вдруг короткие. Времени на то, чтобы все посадить в огороде, вдруг стало не хватать, и хоть я стал вставать в пять часов утра, а ложиться в двенадцать ночи, его все равно не хватало. Вдруг обнаружилось, что в часе не шестьдесят минут, а шестьдесят секунд и на то чтобы высадить огурцы с кабачками уходило не час, а весь день. А кроме огурцов с кабачками еще вдруг всплыла морковь, петрушка, горох и масса всякой огородной мелочи, вроде картошки, которую надо посадить еще вчера. Виктория, которая всю весну притворялась спящей красавицей, начала расти с невиданной скоростью, выпуская не только положенные белые цветки, но и усы, которые цеплялись за мои ноги, когда я проходил мимо.
Вообще, в моем огороде творился полный беспредел, – оказалось, что вместо картошки вовсю растут сорняки и для нее просто нет места. Пришлось срочно заняться борьбой с сорняками, а они, пользуясь случаем, уже напали на мамины цветы в палисаднике и смотрели косо на кусты красной смородины и калину, которые тоже там росли.
Надо расставить приоритеты, или сделать расписание, что делать в огороде в первую очередь. Я решил, что лучше всего написать расписание и строго ему следовать. Полночи у меня ушло на его составление, поэтому я не выспался и на работу в огород явился сонный, и поэтому злой, как черт. Первые почувствовали мое настроение сорняки, потому что борьба с ними стояла в моем расписании на первом месте. Но как они не кричали от боли и не искали укромного места в огороде, я игнорировал их стоны и крики, выискивал их за кустами смородины и калины, а за вьюном погнался даже на улицу, где его настиг и весь вырвал.
С сорняками, которые решили, что картошке здесь не место, я поступил жестоко, – наточил тяпку на наждаке и прошел с нею сначала по межам, а потом по будущему картофельному полю. Тела убитых врагов я складывал сначала в кучу, но когда она стала мне мешать ходить, сделал для сорняков загон под яблоней и перекидал в него все убитые, обезглавленные сорняки.