Электричка свистнув, медленно набирая ход, отошла от вокзала. Я поудобней устроился у окна и приготовился рассматривать глухие места в тайге, похожие на те, по которым ходил половину своей жизни. Теперь, когда я смотрю на болота и на дремучие леса, на буреломы, я радуюсь тому, что смотрю на них из вагона электрички, и никогда больше не буду рыскать по тайге с рюкзаком, геологическим молотком и радиометром. Сейчас я намерен проезжать через тайгу и болота на электричке, и выйду из нее лишь на вокзале в городе, в котором я собрался осмотреть пару музеев, выставок, походить по его улицам, или пересесть на другую электричку или поезд, который увезет меня подальше от лесной глухомани к морю, или к дубраве на берегу широкой реки с медленным течением, а не к бурливой таежной речке с многочисленными завалами из бревен и кустов по берегам, из которых то и дело выскакивают лоси или медведи.
Так я думал всегда, когда отправлялся в очередное путешествие по стране. Я всегда выбирал западное направление для путешествия, – к большим городам, гостиницам и морям, – где больше народа. В первый раз я, правда, уехал до только Казани, – потратил на это сутки. Казань встретила меня ночным теплом и радушием. Я вышел из электропоезда около двенадцати ночи, прошел по привокзальной площади, на которой уже не было народа, уселся на скамейке перед фонтаном и сказал себе,– «вот где хорошо!», и на всю жизнь запомнил место, где мне было так хорошо, в этот поздний вечер. Потом, бывая в Казани, всегда стремился посидеть поздней ночью на этой скамейке, а уж потом строил планы, куда мне отправиться, где переночевать и где поесть.