Читать Хорошо забытое старое
Леониду Александровичу.
Хорошее стало памятью
Плохое – опытом
Спасибо тебе за всё.
Пролог
Девочка была еще совсем маленькой – на вид ей нельзя было дать больше девяти, хотя он точно знал – ей двенадцать, и учится она в шестом классе. Но она была вся такая чистая, свежая, по-детски наивная, с широко распахнутыми, как будто слегка удивленными голубыми глазами, что выглядела гораздо младше своего возраста. Светлые кудряшки, выбивавшиеся из косички и обрамлявшие похожее на сердечко личико, только усиливали это ощущение.
Да, девочка явно не производила впечатление обычного, земного ребенка. Когда он смотрел на нее, у него возникала только одна мысль: «Ангел! Она похожа на ангела!»
Особенно сейчас, когда она о чем-то жарко спорила с подругой, и смешно морщила носик, мотая головой, и всплескивала руками, протестуя… Вдруг, еще шире распахнув свои удивительные глаза, наконец кивнула, соглашаясь. Особенно сейчас она так напоминала ему этот образ, будто сошедший с картины Рафаэля, (а, впрочем, может быть, совсем другого художника – он никогда не был особенно силен в живописи), что было удивительно, как другие этого не замечают. Как все они – ученики, учителя, родители, пришедшие встретить своих отпрысков после занятий не видят, что среди них, обычных серых людишек, стоит одетый в простое драповое пальтишко ангел?!
Но вот, ангел наболтался с подружкой, и, махнув рукой на прощание, весело заспешил в сторону дома. Он точно знал этот путь – прошел его за девочкой десятки раз. Знал, что обычно она идет прямо, очень редко, почти никогда, сворачивая на проспект, в строну булочной и покупая там свежеиспеченный хлеб. Всегда один и тот же набор – булка белого, полбулки черного, и пара крендельков «с молочком, на ночь», – так она говорила улыбавшейся пожилой продавщице.
Он точно знал также, что если сегодня она повернет в магазин, то вся четко выверенная и неделями лелеемая в душе затея сорвется, и придется еще много дней ходить за ней по пятам. И ждать, ждать, ждать удобного, подходящего, случая, морозя руки и нос на пронизывающем декабрьском ветру.
Девочка остановилась на светофоре – он замер, надеясь, почти желая, чтоб сейчас она повернула на проспект. Он даже прошептал в воротник: «Поверни, поверни, ведь ты забудешь про хлеб…» Но нет – она пошла прямо домой, никуда не сворачивая, и ни на кого не оглядываясь Видимо, сегодня сам дьявол благоволил ему.
Никаких поручений ей не давали – это было ясно, девочка была очень умненькая, очень ответственная – почти отличница, и она не могла забыть о маминой просьбе.
Механизм включился. Шестеренки завертелись, и уже ничего нельзя было изменить.
«Что ж, чем хуже, тем лучше, – подумал он, и привычный, ни с чем не сравнимый мандраж насквозь пронзил его тело, – Теперь пора!»
Он перестал ощущать холод, запах, вкус – теперь всеми его чувствами владел лишь инстинкт, и, не отрывая от ребенка горящих глаз, он ускорил шаг, догоняя, опережая.
– Девочка, подожди, пожалуйста! Ты не знаешь, где здесь двадцать вторая школа? Что-то я совсем заплутал… – взволнованно окликнул он.
Ах, если бы сейчас кто-нибудь из прохожих обернулся, если бы дал себе труд присмотреться к этой странной паре – нервному мужчине, впившемуся в лицо удивленного ребенка немигающим взглядом и наивной малышке, застенчиво улыбнувшейся ему в ответ. Если бы у бабушки еще с вечера не прихватило сердце и она вышла бы на улицу встретить внучку, если бы девочка еще на несколько минут задержалась с подружкой, если бы, презрев строгий запрет родителей, забыв обо всем, убежала с приятелями гулять, если бы…