Читать Население: одна

Шрифт

Интервал

Переводчик Марина Давыдова

Благодарности

У этой книги несколько крестных матерей, старых и новых. Среди ее литературных предшественников – эссе Урсулы Ле Гуин, «Стена» Марлен Хаусхофер и повесть, которую я к началу работы над своей книгой прочесть не успела, но о которой много слышала: «Две старые женщины» Велмы Уоллис. А еще – народные сказки о мудрых старухах. Но в первую очередь эта книга появилась на свет благодаря женщинам, похожим на Офелию, которых мне в свое время стоило слушать куда внимательнее. Женщин этих так много, что всех не перечислишь, но забывать о них нельзя. С редактурой этой книги мне помогла Лоис Паркер, и я бесконечно благодарна ей за готовность поделиться своим богатым жизненным опытом.

Колония «Симс Банкорп»

Док. № 3245.12

От земли, влажно чавкающей между босыми пальцами, тянуло прохладой, но у корней волос уже выступил пот. День обещал быть еще жарче, чем накануне, – к обеду прелестные красные цветки дневки свернут свои нежные воронки, источающие пряный аромат, и поникнут на лозе. Офелия ногой придвинула побольше мульчи к помидорным стеблям. Солнце приятно припекало. Если бы не маячившая поблизости Розара, Офелия сняла бы шляпу, чтобы пот свободно испарялся с кожи. Но ее невестка боялась рака и вдобавок считала, что пожилой женщине неприлично выходить из дома с непокрытой головой, демонстрируя соседям редеющие седые волосы.

Впрочем, волосы у Офелии были не то чтобы редкие. Она коснулась висков, будто бы поправляя выбившуюся прядь, а на деле ощупывая толстую косу. Нет, волосы у нее пока еще густые, ноги крепкие, а пальцы ловкие, хоть и узловатые от старости и многолетнего труда. Она смерила взглядом невестку, занятую чем-то в дальней части огорода. Худосочная, волосы цвета опаленной бумаги, глаза цвета грязи. Она была красива, с тонкой талией и белыми руками, но Офелия с самого начала видела Розару насквозь. Увы, Барто остался глух к материнской мудрости, и теперь у него была Розара с ее тонким станом – как-то раз Офелия, не удержавшись, назвала его змеиным, – а детей не было.

Это беспокоило Офелию куда меньше, чем думали окружающие. Она бы и рада была независимой невестке, из принципа отказавшейся заводить детей. Но Розара стремилась навязать свекрови ханжеские правила, придуманные ради сохранения девичьей добродетели, а этого Офелия стерпеть не могла.

– Фасоли надо было сажать больше, – крикнула Розара.

Она говорила об этом, еще когда засевали землю, хотя прекрасно знала, что Офелия не успевала израсходовать даже то количество, что сажала обычно. Розаре хотелось, чтобы Офелия выращивала фасоль не только для себя, но и на продажу.

– Нам хватит.

– Если урожай не погибнет.

– Если урожай погибнет, куда нам столько загубленной фасоли?

Розара фыркнула, но спорить не стала. Может быть, сообразила наконец, что это бесполезно. Офелия надеялась, что это так. Она продолжила работать: подкладывать мульчу под кусты помидоров, подвязывать раскидистые плети. Розара держалась от помидоров подальше, говоря, что у нее от них зуд. При этой мысли Офелия склонилась пониже, чтобы скрыть улыбку, и с удовольствием втянула острый запах помидорной ботвы.