– Ничего не понимаю! Люська, я тебя умоляю, ну что можно украсть у Веры?
Да если бы кто-то решился вынести часть содержимого Веркиногой квартиры…
– Ты же знаешь, что оно оскорбляет мои эстетические чувства!
– Что оскорбляет? – не поняла Люська.
– Да содержимое Веркиного гардероба оскорбляет мои эстетические чувства, что же еще! Это я просто мысль вслух закончила.
– Мыслить будешь после, а сейчас слушай меня! А то здесь уже посадку объявили, так что у меня времени в обрез и денег на телефоне тоже мало.
Люська улетала в Египет и звонила мне из аэропорта. Честно говоря, у меня не было никакого желания с утра пораньше вникать в проблему с Веркиным ограблением. Я и проблемы-то никакой не видела.
Раньше была такая профессия – старьевщик. Не знаю зачем, но эти люди скупали за копейки всякое барахло. Вот старьевщика содержимое Веркиной квартиры, несомненно, могло осчастливить. А больше – никого. На антиквариат ее имущество не тянуло. Оно не было достаточно древним и не представляло художественной ценности. Материальной ценности оно тоже не представляло.
Два старых черно-белых телевизора и один цветной, но очень маленький, стояли друг на дружке в комнате. Причем, показывали все три одинаково плохо. Две газовых плиты, от которых прежние хозяева избавились после ремонта, занимали половину крошечной кухни. Две стиральных машины в хорошем состоянии, но «активаторного» типа, загромождали совмещенный санузел.
Стены в комнате украшали больших размеров репродукции в рамах. Одна, напротив входа, представляла «Неизвестную» Крамского, на другой, прикрывавшей пятно на обоях над сервантом, резвились мишки. Видимо, «Утро в сосновом лесу» художника Шишкина должно было способствовать созданию утреннего настроения. Так как это было первое, что видела Верка с утра, открывая глаза. «Неизвестная» в карете, по-моему, должна была символизировать пожелание «Доброго пути». Насколько я помню, Верка долго ломала голову над тем, куда повесить картины, приобретенные по случаю ликвидации книжного магазина. Она очень гордилась тем, что нашла им такие символические места. На стене напротив окна висел синтетический ковер кричащей расцветки. Почти такой же лежал на полу.
Люська с Веркой вместе учились в институте, там и подружились. Временами в их отношениях пробегала черная кошка, не без этого. Вот, например, еще во время учебы в институте Верка прикупила уцененные босоножки всего за два рубля и очень этим гордилась. Босоножки к тому времени лет пять-шесть, как вышли из моды. Они были жуткого зеленовато-бурого цвета на высоченной платформе из вечного пластика, которому еще лет сто сносу не будет. Верка всегда была девушкой «в теле», от ее тяжелой походки и так-то стены содрогались. А уж когда она спешила в своих «двухрублевых»… Однажды она так разогналась, что не смогла вовремя затормозить и наступила Люське на ногу. Дело было перед самым выпускным вечером. Люське наложили гипс, и ей пришлось скакать за дипломом на костылях. Тем более обидно, что как раз к выпускному вечеру Люська и один ее неженатый однокурсник подали заявление в ЗАГС. Сделали они это исключительно с целью прибрахлиться в салоне для новобрачных. И Люська отхватила там умопомрачительные венгерские туфли из золотистой кожи.