Майор Горбань убрал свои документы. Милиционер с беспомощным видом посмотрел на оперативника, стоящего рядом, а тот полез в карман куртки за рацией.
– Это чё, фсбшник? – тихо спросил Женя хрипловатым голосом. – Или чё он своей ксивой машет?
Оперативник ФСБ выслушал указания и подозвал своих. Похоже, Ремезов решил особо не церемониться с коллегой. Впрочем, вряд ли майора задержат надолго.
– Выйдите из машины, – сказал оперативник, убирая рацию.
– Да ты чё, совсем уже? Я ща вашему Ремезову позвоню…
– Только что с ним говорил, – отрезал фсбшник. – Из машины!
Майора задержали, но только свои. Милиционеры же, которые были не в курсе разбирательств внутри спецслужбы, с удивлением поглядывали на эту сцену. Но мимоходом, у них хватало своей работы, ведь надо было оформлять толпу задержанных.
– И чё он хотел? – Женя полез за сигаретами. – Так то полковник ФСБ круче, чем майор. Сейчас скажет ему отсюда валить, или разжалует, кхе!
– Не в этом дело, Жень, – я смотрел, как майора Горбаня провели в серый грязный Рафик, на котором приехали люди Ремезова. – Полковник круче, да. Но не сам же майор это всё спланировал, он только в поле работал. У него должно быть прикрытие. Кто-то же его сюда прислал.
– И кто?
– Выясним. Это же не монолитная организация, особенно сейчас, там внутри много чего происходит. Будем разбираться. Давай пока на этих бандюганов посмотрим.
Мелкая хлебозаводская банда даже не поняла, что их используют как пешек в чужой игре. Все эти качки ещё совсем недавно думали, что их ждёт безоблачная жизнь, полная криминальной романтики. Но вместо этого их начнут разрабатывать по 210-й статье, той самой, по которой судили участников ОПГ. Тем более, у них при себе боевое огнестрельное оружие, преступный умысел и минимум одно убийство. Может, трупов было и больше, это пусть выясняет следователь.
Теперь вид у доморощенной братвы не такой храбрый и наглый, как тогда, когда они заходили в кафешку, сейчас они выглядели жалобно, больше не казались опасными бандитами. Давно уже пора было им понять, что в конце 90-х лучше переквалифицироваться в другую профессию и заниматься другими делами. Жалеть я их не собирался, прекрасно помню, как кто-то из этих парней тогда без всяких сомнений застрелил посетителя кафе, своего ровесника, который им вообще ничего не сделал.
– Ну чё, Лёня, как там всё? – спросил я у бывшего опера, который курил со старыми коллегами.
– Так что? – он подошёл ко мне и пожал плечами. – Оружие есть, свидетели есть, всё есть. Витька Федюнин уже потирает ручки, а мужики палку заработали. Только пахан сбежал, вернее, даже не пришёл на дело. Хитрая зараза, прям как Душман тогда, помнишь? Всё чужими руками делать привык.
– И кто он?
– Да его уже свои закладывают по полной, – Лёня отбросил сигарету и закашлялся. – Банда рэкетиров, много сидевших по малолетке, тесно им стало в своём районе, а перед большими дядями не отсвечивали. Пахан их тоже сидел, но по 131-й.
– Изнасилование? – спросил я, немного подумав.
– Угу. У него даже прозвище своеобразное – Штык.
– И что, блатные сопляки пошли за ним?
– А что, время такое, всё меняется, – Лёня пожал плечами. – Это раньше насильникам на зоне жизни не было, а сейчас даже в авторитеты попасть могут, особенно если хитрый и сильный. И есть где брать пушки.