⇚ На страницу книги

Читать Легенда о Сан-Микеле

Шрифт
Интервал

Axel Munthe

THE STORY OF SAN-MICHELE

1929


© Аксакова Т.А., наследники, перевод, 1929

© «Захаров», 2020

Предисловие автора

Критики не могут решить, к какому жанру следует отнести «Легенду о Сан-Микеле». Ничего удивительного. Одни называли ее «автобиографией», другие – «воспоминаниями врача». Насколько я могу судить, это ни то и ни другое. Ведь история моей жизни вряд ли заняла бы четыреста страниц, даже если бы я не опустил наиболее печальных и значительных ее глав. Могу только сказать, что я вовсе не хотел писать книгу о самом себе – наоборот, я постоянно старался избавиться от этой смутной фигуры. Если же книга все-таки оказалась автобиографией, то (судя по ее успеху) приходится признать, что, желая написать книгу о самом себе, следует думать о ком-нибудь другом. Писателю нужно только тихо сидеть в кресле и слепым глазом всматриваться в прошедшую жизнь. А еще лучше – лечь в траву и ни о чем не думать, только слушать. Вскоре далекий рев мира совсем заглохнет, лес и поле наполнятся птичьим пением, и к нему придут доверчивые звери поведать о своих радостях и горестях на понятном ему языке, а когда наступит полная тишина, можно будет расслышать шепот неодушевленных предметов вокруг.

Название же «Воспоминания врача», которое дают этой книге некоторые критики, кажется мне еще менее уместным. Такой помпезный подзаголовок никак не вяжется с ее бурной простотой, бесстыдной откровенностью и прежде всего – с ее прозрачностью. Конечно, врач, как и всякий другой человек, имеет право посмеяться над собой, когда у него тяжело на сердце, может он посмеиваться и над своими коллегами, если готов принять на себя все последствия. Но он не имеет права смеяться над своими пациентами. Еще хуже, когда он льет вместе с ними слезы: плаксивый врач – плохой врач. Старый доктор вообще должен хорошо поразмыслить, прежде чем садиться писать мемуары. Будет лучше, если он никому не откроет того, что видел и что узнал о Жизни и Смерти. Лучше не писать мемуаров, оставив мертвым их покой, а живым – их иллюзии.

Кто-то назвал эту книгу «повестью о Смерти». Может быть это и так, ибо Смерть постоянно присутствует в моих мыслях. «Нет ни одной мысли в моей душе, которая не имела бы лика Смерти», – писал Микеланджело в письмах к Вазари. Я так долго боролся с моей мрачной коллегой, я всегда терпел поражение и видел, как она одного за другим поражала всех, кого я пытался спасти. И некоторых из них я видел перед собой, когда писал эту книгу, – вновь видел, как они жили, как страдали, как умирали. Ничего другого я не мог для них сделать.

Это были простые люди – над их могилами не стоят мраморные кресты и многие из них были забыты еще задолго до смерти. Теперь им хорошо. Старая Мария Почтальонша, которая тридцать лет носила мне письма, пересчитывая босыми ногами семьсот семьдесят семь финикийских ступеней, разносит теперь почту на небе, где добрый Пакьяле мирно курит свою трубку и смотрит на бескрайнее море, как некогда глядел на него с перголы Сан-Микеле, а мой друг Арканджело Фуско, подметальщик в квартале Монпарнас, сметает звездную пыль с золотого пола. Под великолепными колоннадами из ляпис-лазури бодро прогуливается маленький мосье Альфонс, старейший обитатель приюта «сестриц бедняков», щеголяя в новом сюртуке питсбургского миллионера, он торжественно приподымает свой любимый цилиндр перед каждым встречным святым, как некогда делал это перед моими знакомыми, когда катался по Корсо в моей коляске.