Марианна
– Ты ещё не одета?!
От визгливых интонаций в голосе мачехи я подпрыгиваю на месте и прячу телефон в карман домашнего халата.
– Кулагин Дмитрий Петрович уже в гостиной, а ты, мерзавка общипанная, так и сидишь не одетой! Даже патлы косматые не причесала!
Мачеха собирается продать меня подороже похотливому старику – Кулагину Дмитрию Петровичу, крупному бизнесмену, баллотирующемуся в депутаты.
– Ирина! – вопит мачеха, призывая прислугу.
Крик такой громкий, что у меня в ушах начинает звенеть.
В комнату вбегает Ирина – раньше она была простой горничной, но сейчас она выполняет и другие поручения.
Семья Устиновых после смерти моего отца переживает не самые лучшие времена, и даже оставшаяся при доме прислуга выполняет тысячу и одно поручение каждый час.
– Ирина, милая моя, сделай с этой… кикиморой что-нибудь!
Мачеха больно дёргает меня за волнистую прядь и шипит в лицо:
– Дмитрий Петрович – наша единственная надежда на лучшую жизнь. Он уже дожидается тебя внизу. Так что поторопись и постарайся не испортить финальное впечатление о себе. Поговори с ним на одном из иностранных языков, покажи, что ты хорошо воспитана и покладиста. Будь отзывчивой и не отказывайся принимать знаки его внимания…
Могла бы просто сказать – позволь старикану облапать себя!
Ирина жёстко и быстро начинает продирать мои густые, волнистые волосы.
Мачеха уходит, швырнув на кровать алое, как у куртизанки, платье.
Отмахнувшись от цепких пальцев Ирины, я выбираюсь в коридор, на цыпочках добегаю до угла и выглядываю, осматривая гостиную.
Тучный Кулагин сидит на кресле и постукивает тростью по паркету, вытирая пот со лба.
Рядом с ним сидит сын мачехи – Леонид, мой старший сводный брат.
Словно почувствовав, что я смотрю на него, сводный брат бросает быстрый молчаливый взгляд в мою сторону и отдёргивает его поспешно.
Леонид и дальше слушает пафосную болтовню Кулагина, согласно кивая.
Мне становится тошно.
И Лёня меня предал! Продал!
Ведь Кулагин пообещал ему место в управлении одной из своих многочисленных фирм.
Мачехе щедро пообещал расплатиться по долгу за дом.
Взамен мерзкий старикан хочет получить всего один пустяк – меня.
– Марианна, вернись! – шепчет за спиной Ирина. – Или придётся доложить Светлане Петровне.
– Не надо, – вздыхаю и захожу в комнату, обречённо опускаясь в кресло. – Давай, причёсывай!
Через минут двадцать я спускаюсь в гостиную.
Услышав стук каблуков, старикан, покряхтывая, поднимается с дивана и идёт в мою сторону, облапывая, раздевая липким, похотливым взглядом.
Мерзкие слюнявые губищи оставляют влажный, сочный чмок на моей ладони.
А я, глядя на тушу, склонившуюся над моей рукой, думаю лишь о том, чтобы этого старпёра сковало радикулитом и никогда не разогнуло из позы рака.
Мачеха посылает мне убийственный взгляд, которым можно глотку перерезать на расстоянии.
Поэтому я приветствую Кулагина на французском, мило воркуя.
Хотя вижу, что гораздо больше похотливого старика волнует не французский язык, а мои губы и область глубокого декольте.
Приходится сесть рядом с этим уродом на диване, и его рука мгновенно прокрадывается на спинку дивана за моей спиной и оттуда совершает прикосновения – к шее и к открытым плечам.