Молодой человек находился в комнате допроса.
Раздражающее гудение электрических ламп сверлило мозг. Запястья болели от наручников, цепь которых была пристёгнута к столу. Потёртая тюремная роба не в размер сбилась на спине, и сидеть было неудобно. Голые ступни холодило стальным полом. Выбито несколько зубов. Порез на скуле, залепленный пластырем, саднило. Левый глаз плохо видел из-за массивного фингала. Коротко подстриженные тёмные волосы разделяли два шрама. Губы опухли от недавних ударов. Костяшки пальцев сбиты. А если задрать робу, то можно будет увидеть и синяки, и ссадины, и порезы, и пару свежих заживающих дырок от пуль.
И, несмотря на всё это, парень лет двадцати, пристёгнутый ногами к стулу, а руками к столу, принял расслабленную, насколько возможно, позу и с наглой улыбкой смотрел в зеркало. Он точно знал, какое количество людей стоит на той стороне, а некоторые были ему известны поимённо. Стеснения или неудовольствия заключённый не выказывал.
Дверь за его спиной открылась. Вошёл мужчина, высокий, стильно подстриженный. Крепкая мускулатура проступала сквозь тонкую рубашку. Брюки идеально отглажены, ботинки начищены, как положено по уставу. Но галстука нет, а верхняя пуговица расстёгнута. Это непорядок. В нагрудной кобуре пистолет. Парень скользнул по рукояти взглядом. Он никогда нигде не служил, обученный обращаться с оружием на уровне самообороны, рассмотрел пистолет, узнал модель. А ещё узнал, что это не уставной «Бур», он же «пистолет Бурова десятимиллиметровый», положенный всем офицерам внутренних дел Российской Империи, а редкий «Коваль», он же «пистолет Ковалёва специальный». Госбезопасность. Только они могут позволить себе известные вольности во внешнем виде. Молодой человек никак не обозначил открывшегося ему знания.
– Здравствуй, Иван, – поздоровался мужчина, садясь на свободный стул. Карие глаза внимательно рассмотрели парня. – Как же тебя расписали!
Тот криво улыбнулся.
– Ерунда. Закурить дай, – у него имелся едва заметный акцент, русский был для Ивана хоть и родным, но в последние годы жизни редко используемым языком.
Мужчина ничуть не изменился в лице, но пристальный взгляд ничего хорошего не сулил. Однако заключённому после событий последнего месяца на пристальные взгляды было откровенно наплевать.
Безопасник поднялся и вышел за дверь. Вскоре вернулся, положив на стол перед Иваном пачку сигарет и зажигалку. Цепь несколько сковывала движения, но парень, наклонившись вперёд, привычным жестом, будто являлся курильщиком с многолетним стажем, извлёк сигарету, таким же привычным жестом закинул её в рот. Легко закурил, втянул горьковатый дым, с блаженством выдохнул, откинувшись на спинку и закрыв глаза.
В досье было указано, что Иван не курил.
– Рассказывай, Ваня. Как ты докатился до жизни такой?
Парень приоткрыл один глаз, тот, что без фингала. Затянулся.
– Представился бы для начала. А то меня сразу Ваней, а сам? Я, может, и не подданный Его Императорского, но законы-то знаю.
– Майор Олег Куликов, ИСБ, – ответил мужчина. – И насчёт подданства ты неправ. Как наследник ECS, вступивший в наследование в момент смерти твоего отца, ты стал подданный Российской Империи. Потому что…