Женщины отнюдь не игнорировались в традиционных этнографических и антропологических работах благодаря заинтересованности антропологов проблемами родства и брака. На уровне полевой работы поведение женщин было исчерпывающе описано. Двусмысленность с которой социальная/культурная антропология обращалась к теме женского заключается не в сфере эмпирических исследований, а скорее в сфере их (женщин) репрезентации. Иными словами проблема лежит на общетеоретическом и аналитическом уровнях. Проблема собственно – в женской аналитической «невидимости», что требует анализа самой эмпирической категории «женщина» (в той же мере как конструктов «семья», «брак», «домашнее хозяйство»).
Вместе с тем обнаружились принципиальные различия в интерпретациях, которые давали женщины-этнографы и мужчины-этнографы в отношении жизненных позиций и сущностных свойств женщин. Эти различия рассматриваются в общем и в перспективах конкретных культур в работах западных антропологов1. Феминистские антропологи увидели свою главную задачу в деконструировании мужских предубеждений путем фокусирования внимания на самих женщинах, на записи и анализе утверждений, ощущений и позиций самих женщин. Было много сказано о привилегированном статусе женщины-этнографа в отношении исследований женщин, связанной с формулой «нужно самому быть таким, чтобы понять это».
Феминистская антропология, таким образом, столкнулась с задачей переработки и переопределения антропологической теории в целом: «По мере того, как все большее число феминисток обнаруживало, что цели женского движения не могут быть достигнуты посредством метода «добавь и размешай», примененного в отношении женщины, ученые, ориентированные на женские исследования, обнаружили, что не только антропология, но и вся академическая наука не могут быть вылечены от сексизма (дискриминация по признаку пола) посредством простого добавления женщины в список исследуемых предметов»2.
Отношения, складывавшиеся между феминистской теорией и этнологией (антропологией), претерпели несколько этапов, начиная с критики мужской системы предрассудков внутри самой дисциплины антропологии, с критики пренебрежения женщиной и искажения ее образа. Следующая фаза базировалась на критической переработке универсальной категории «женщина», которая сопровождалась столь же критичным взглядом на вопрос о том, действительно ли женщина так хорошо приспособлена к тому, чтобы изучать других женщин. Это привело к страхам по поводу «геттолизации»3 (то есть возможного формирования поддисциплины в рамках антропологии) этой сферы исследований уже внутри антропологии как дисциплины. Однако в результате этих обсуждений антропология женщин стала находить новые подходы и переопределять свой собственный проект уже не как «исследование женщин», но как «исследование гендера».
Фокус исследований в гуманитарных науках (этнология, социология) в последнее время смещается на изучение маргиналов, девиантов. Такое смещение обусловлено тем, чтобы установить баланс между традиционными исследованиями высших социальных слоев и элит (публичной стороной жизни) и «немых», «молчащих» категорий общества. Предложенная Эдвином Арденером теория «молчащих групп» показывает, что доминантные группы генерируют и контролируют доминантные модусы человеческого выражения. «Немые», «молчащие» группы, напротив, наслаждаются тишиной: к этому их вынуждают структуры доминирования