Генашио взял ланцет и приготовился сделать разрез. Баба с выпученными глазами испуганно смотрела на него. Ее круглое лицо дрожало, и вдруг она стала икать. При каждом звуке ее полное тело содрогалось, и готово было свалиться с широкой скамьи.
Генашио смотрел на нее и не знал как начать. Ее рука приготовленная для процедуры тряслась, и было невозможно угадать, где нужно сделать разрез.
Мужик этой толстой бабы стоял сзади и держал её за голову. Его раздирало от смеха. Генашио прямо чувствовал на себе, как мужик злорадствовал, когда смотрел на свою бабу.
– Хватит икать! А то я тебя привяжу, как кобылу, – закричал Генашио и взял со стола веревку.
Женщина так быстро замолчала и замерла, что Генашио, а вслед за ним и мужик уставились на нее. Потом мужик мотнул головой, и Генашио начал процедуру.
Он держал полную руку женщины, и одновременно калил ланцет на огне. Баба косилась на огонь, но молчала. Потом когда ланцет нагрелся, Генашио поднес его к своим глазам, рассмотрел со всех сторон, и неожиданно опустил его к руке бабы. Она вздрогнула и замерла. Ничто не мешало Генашио. Даже ее мужик завороженно следил за руками Генашио. Тот быстро сделал надрез, подставил глиняную чашку и стал выжимать кровь. Кровь хлынула тонкой струйкой, и скоро чашка почти наполнилась. Сейчас начиналось самое ответственное и опасное. Нужно было остановить кровь и замотать рану.
Генашио поставил чашку с кровью на стол и вернулся к руке женщины. Он быстро перетянул выше локтя руку и начал вытирать влажной тряпкой рану. Потом он тряпкой помакал в серый порошек и ловко приложил тряпку к ране. Так он сделал несколько раз. Потом замотал все это чистой материей и отошел от женщины.
– Лежи и не дергайся! Скажу когда можно. И веревку не снимай, сам сниму, – сказал Генашио.
Баба тихонько завыла. Муж решил поучить ее и приготовил кулак. Но Генашио погрозил ему пальцем, и мужик вдруг начал хохотать, – вот зараза, хоть сейчас помолчит!
Генашио улыбнулся, потрогал бороду и подумал, неужели верит, что эта процедура вылечит его жену. Дело в том, что у его жены были постоянные головные боли. И из-за этих болей доставалось всей семье.
Генашио понял, что мужик просто издевается, пока есть возможность. А завтра, когда у бабы все заживет, она даст ему жизни. Такая крестьянская жизнь при дворе феодала. Генашио проводил пару и сел на лавку. Взял зеркало и посмотрел на себя. Да. Нужно подстричь волосы и бороду. А то не только дети боятся, скоро и лошади да собаки шарахаться начнут. Он навалился на стену и хотел подремать. Но не получилось.
Генашио не успел отдохнуть, как его вызвал старший по конюшне. Генашио шел по двору и качал головой. Ну как так? Грязь и невежество кругом. Действительно поместье феодала было основательно запущено. Сам феодал давно махнул рукой на хозяйство, да и что ему нужно было в его-то пятьдесят лет. Женщин уже часто не надо, лошади не интересовали, охота… Тяжело было ездить на лошади по лесам. Жена его почти постоянно проживала в городе. Ходила по подругам, да по магазинам, покупала всякую ерунду. А вот самому хозяину не нравился город с его суетой и подлыми людьми. Его один раз сильно надул приезжий купец, и с тех пор феодал не доверял городским. Когда Генашио делал хозяину кровопускание от уныния и головных болей, хозяин жаловался на жизнь, на жену, на старость…