Карета подскочила на очередной кочке, причиняя почти привычную боль пятой точке и волной расходясь дальше, в сторону ноющей поясницы. Я устало вздохнула, но тихо, чтобы не потревожить чуткий сон мамы, дремавшей напротив. Дилижанс катил нас по пыльной ухабистой дороге в неизвестность, и в глубине души я надеялась, что на новом месте у нас получится начать всё сначала и стать счастливее, чем есть сейчас. Несмотря на то, что вера во всё светлое и доброе стремились сломить, наверное, не менее сотни раз, а нашу с мамой гордость втоптать в грязь, но у них так ничего и не получилось. Моя жизнелюбивая натура неизменно брала верх.
Сосед – тучный мужчина лет пятидесяти снова попытался найти в моём лице опору для своих внушительных габаритов, заодно использовав моё плечо в качестве подушки. От него пахло застарелым потом и дешёвыми сигарами. Меня чуть не стошнило, еле удержалась. Сколько раз мама пыталась поменяться с ним местами – не счесть, и всё безрезультатно. Впрочем, я предлагала пересесть на моё место мадам Уолш, мистеру Жорану, и мистеру Брэди, и тоже не преуспела.
Мистер Добреман всеми правдами и неправдами старался обратить моё внимание к его колоритной фигуре и добиться благосклонности. Но ничего, кроме холодности, так и не получил.
Зло выдохнув, резко ткнула своим острым локотком в бок соседу. Тот тут же охнул, распахнул глаза и сонно заозирался, часто моргая.
– Дурацкая дорога! Я себе всё напрочь отбил, и вдобавок теперь у меня закололо в боку! – проворчал он, все три подбородка возмущённо затряслись, но на этом мужчина не остановился, вскинул руку и стукнул по крыше дилижанса. – Эй, возничий!
Мистер Добреман вёл себя грубо и шумно, естественно, остальные пассажиры тут же проснулись и обратили всё своё внимание на разошедшегося толстячка.
Транспорт замедлил ход, а после и вовсе остановился. Не прошло и минуты, как дверца кареты распахнулась и к нам заглянул молодой человек с ярко-рыжими волосами и веснушчатым весёлым лицом.
– Чего стучим? – растянув бесформенный рот в добродушной улыбке, спросил он, при этом глядя на меня. – Леди, вам что-то понадобилось? Может, воды? Я мигом принесу! У меня ещё яблоко есть, хотите? – в грязной руке тут же появился симпатичный красный фрукт.
– Отстань от леди Грейс! Убери своё грязное подношение, для начала тебе не помешало бы помыть руки! – разбухтелся Добреман. – А вообще, это я стучал. Ты не собачьи кости везёшь, а людей! Которые к тому же заплатили за поездку. Имейте совесть, прекратите так гнать коней, – разъярённо бросил Добреман, а заметив, что Нолан продолжает смотреть только на меня, зло процедил: – Всё, сгинь с глаз моих! Передай своему начальнику, чтобы так не спешил, уже всё тело болит и колет, так окочуриться недолга!
– Спасибо, Нолан, за угощение. Но я не голодна, – едва заметно улыбнулась юноше, продолжавшему ждать от меня ответа.
– Понял, – радость на мгновение покинула простоватое лицо возничего, – леди, – неумело поклонился он мне, а потом маме, и сразу же громко хлопнул дверцей, иначе она просто не закрывалась.
– А почему только вам предложили воды? – тощая, как палка, мадам Уолш не мигая глядела своими глазками-буркалами куда-то в центр моего лба, по всей видимости, стремясь просверлить в нём дырку.