Читать Невозможно устоять

– Корней Андреевич, можно? – я вошла в кабинет, остановилась и как можно более обаятельно улыбнулась. – Я на пересдачу.

– Присаживайтесь, – мужчина глазами указал на стул напротив своего стола. – Вы?..

– Сафарова Севиль. Группа ФМ-309.

Пока я представлялась, я не прекращала улыбаться и источать солнечность. Не зря говорят: улыбайся, и люди к тебе потянутся. И я бы очень хотела, чтобы Корней Андреевич потянулся к моей зачётке, и черкнул в ней то, что мне нужно!

– У меня были некоторые проблемы с неравновесной термодинамикой, – бодро пояснила я, изящно перефразировав честное и ёмкое: в этом предмете я полный ноль. – С Николаем Федоровичем я созванивалась на каникулах, и мы договорились, что я окажу некоторую помощь родной кафедре. Он же передавал вам? Вот, – наклонилась, и принялась доставать из пакета свои дары, – методички распечатала с запасом, бумагу для принтера купила, и тут еще…

– Стоп, – Корней Андреевич слегка нахмурился. – Севиль, может, вы присядете?

Может, и присяду. Но не хотелось бы. Но я тихо вздохнула и подчинилась.

– Я правильно вам понял: вы предлагаете поставить вам зачёт за… это, – преподаватель пренебрежительно кивнул на огромную стопку бумаг, которую я, между прочим, еле дотащила до кафедры. – И утверждаете, что договорились с моим предшественником. Так?

– Договорилась, – кивнула я, и торопливо уточнила: – Это же не взятка! Николай Федорович взял с меня честное слово, что предмет я выучу. Просто чуть позже. Вдумчиво, основательно, фундаментально. Сказал, в сентябре поставит зачёт за четвертый семестр, и… – я вздохнула, искренне печалясь из-за срочного переезда Николая Федоровича в Канаду.

Не мог что ли, как обещал, принять взятку, поставить зачёт, и уже после этого к сыну переезжать на ПМЖ?! Или хоть пораньше бы предупредил, что уволился, я бы постаралась выучить эту дурацкую неравновесную термодинамику летом. А то я же понадеялась, расслабилась, а как каникулы закончились, так и узнала, что Николай Фёдорович улетел, и вернуться не обещал.

И теперь вместо шестидесятилетнего милого, рассеянного Николая Федоровича у нас преподаёт буравящий меня высокомерным взглядом тридцатичетырехлетний Корней Андреевич Ветров.

Говорят, его отец – тот самый Ветров. Член-корреспондент РАН.

Говорят, Корней Андреевич еще во время учёбы в аспирантуре свой бизнес создал, и после защиты кандидатской и не думал нести студентам доброе и вечное. Но ректор очень уж просил. А лучше бы не просил. Лично я бы прекрасно обошлась в этом году без таких подлых сюрпризов, как новый преподаватель.

А еще немногочисленные девчонки нашего курса о Корнее Андреевиче говорят. Так много говорят, да еще и с придыханием, что даже бесят. Нашли в кого влюбляться – в представителя вражеского лагеря, да еще и в не самого молодого. Ему же целых тридцать четыре года!

– … вы меня слушаете? Севиль?

Ой!

– Да, – закивала я, хотя не слышала ни словечка. И Корней Андреевич, кажется, это просёк. – А вы можете повторить? – сдалась я.

– Макулатуру заберите. Готов принять у вас зачёт.

– Вот, – зачётку я сжимала в ладони, и радостно шлёпнула её на стол преподавателя.

– Не нарисовать, а принять, – лицо Корнея Андреевича осталось суровым, как воплощение российской науки, но глаза насмешливо сверкнули. – Термодинамику вы не сдали еще весной, а значит, у вас было всё лето, чтобы подготовиться. Вы же давали Николаю Федоровичу честное слово?