– Собирайся, Милиана, хватит рыдать! – мачеха больно схватила меня за руку, волоча к огромному шкафу. Мои слёзы её только ещё больше раздражали. И ей было совсем безразлично, на что мне приходится идти, чтобы помочь семье.
Сегодня меня продали в гарем. Да не в какой-то там, а самому наследнику страны… Мачеха говорит, что я должна быть счастлива. И я счастлива. Наверное… За свою семью, которая больше не будет голодать, ведь наложницам положена не только выкупная цена, но и постоянное, пусть и не очень большое, жалованье. В гареме оно ни к чему… А вот моему отцу, мачехе, их пятерым детям и моей сводной сестре будет очень кстати.
В душе, конечно, скребёт неприятно мысль, почему именно я оказалась тут лишней и уезжаю так рано из дома. Дочери мачехи от первого брака тоже восемнадцать. Но её никто не отправляет ни в гарем, ни куда-то ещё… Конечно, я рада, что она остаётся. Что ей не придётся уезжать в неизвестность. Не придётся быть ничьей наложницей (или, как я планировала, уговаривать наследника придумать какое-то другое занятие). Более того, теперь её наверное смогут удачно выдать замуж, собрав приданное из золота, что заплатили за меня…
Ещё вчера я и подумать не могла, что всё повернётся вот именно так. Осознавая, что больше не могу сидеть на шее у отца, который выбивался из сил, чтобы прокормить всех нас и утолить аппетиты своей жадной жены, решила и сама найти какую-то подработку. Потому и отправилась на рынок. Может кому нужны горничные или помощницы? Да только никто не хотел брать меня на работу…
Образование не самое блестящее. Навыков не так чтобы очень много. Моя вышивка (из дешёвых тонких ниток) никого не заинтересовала. Зато внешность привлекла внимание гонца из дворца правителя. Тот всучил мне в руки небольшую магическую грамоту, которую я по глупости и принесла домой, не прочитав предварительно…
Только там и выяснилось, что в грамоте предложение о выкупе наложницы для гарема старшего наследника страны. И если я сначала собиралась выбросить бумагу, то увидев прописанную там сумму, мачеха вцепилась в неё так, что не вырвать. И тем же вечером за общим столом завела разговор о том, что это отличная возможность поправить финансовое положение.
Я оторопела от её идеи. Продать меня? Как же это?
Но отец хоть и хмурился, а на грамоту поглядывал с интересом. Радовало одно – с недавних пор в нашей стране новый закон. Девушку нельзя отдать в гарем без согласия. И я уже собиралась выразить категорический отказ, как мачеха вдруг применила запрещённый приём:
– Ты погляди, какую мы вырастили эгоистку, – к слову, она жила в нашей семье лет шесть как, а до этого я справлялась со всем сама, мамы не стало очень рано. – Кормили, поили. А ей плевать на наше будущее. И мы-то, старики, ладно. А детей ведь не жалко, гадюка такая. Впроголодь живут! От голода плачут! А ей хоть бы хны!
Я потеряла дар речи от этой проповеди. Разве это не их было решение заводить столько детей? Я и так помогала постоянно. Кормила, мыла, водила на прогулки, учила грамоте (родители их решили, что в школу детям не нужно, я-то кое-как в своё время отстояла право на обучение), укладывала спать. Порой сама не доедала, отдавая младшим сёстрам и братьям. Сводная сестричка не торопилась в этом всём участвовать. И отказывать себе в чём-то тоже не умела.