Читать Печать

Каждое утро я просыпался с горькой мыслью о том, сколько всего я бы изменил в своей жизни, если бы вернулся в прошлое и не совершил прежних ошибок. Идея-фикс, концентрирующая меня на том, что позади, как будто запрещала мне смотреть вдаль. Но сегодняшний день стал исключением. Я проснулся свободным и почувствовал, как воспрял мой прогнивший дух и как последние осколки памяти были отброшены на задворки бессознательного.

Вечерело. Закончилась последняя пара в этом году, и студенты массово покидали университет. Я освободился от мертвой хватки толпы и отделился от остальных. Завернул за угол. Там, в тени многоэтажного корпуса, стояли редкие древние лавочки, сотый слой краски на которых доживал последние деньки. Рядом – мусорное ведро, наполненное бычками. Вокруг валялись стеклянные и пластиковые бутылки разной степени изношенности. Тьма. Но мне нравилась такая атмосфера. Ради нее я каждый день приходил на пары.

Я присел и закурил. Дым проникал в каждый сантиметр моего тела, кровь обновлялась, а в глазах зажигалась искра.

– А ты сегодня пришел раньше меня, – сказал мой лучший друг, подходя к нашему месту. Он сел и резко выдохнул накопившиеся злобу, усталость, стресс и тоску. – Угостишь сигареткой?

– Свои где?

– Кончились.

– Держи, – протянул я ему пачку и зажигалку.

– Благодарю.

Студенты расхаживали в округе, внося свою лепту в степень моего дискомфорта. Поблизости стояла лишь одна неприглядная лавка, и она уже была оккупирована нами. Однако негласное место для курения студенты провозгласили много раньше нашего поступления, и мы ничего не могли поделать. И слева, и справа стояли компании зевак, потягивая сигареты. Небольшая толпа со временем разрасталась, заслоняя сонными недовольными лицами доступное пространство. Хотелось поговорить наедине со своим другом, но курильщики стояли рядом, окружив нас, как голодные вороны хладный труп. Приходилось говорить на полтона тише.

Никотина в организме становилось больше, но желание жить дальше не появлялось. Сколько потребуется сигарет, чтобы вернуться к прежнему? Сколько нужно приложить усилий, чтобы стать нормальным, как все?

– А ты как думаешь, Макс, заживем когда-нибудь нормально, или я опять наткнулся на несбыточную фантазию?

– Кто знает… Но я устал, признаюсь честно.

– И не говори.

– Как там было… Кто битым был, тот искренне смеется; кто умирал, тот знает, что живет?

– Чего тебя на поэзию потянуло? Вроде не наша специальность.

– Да вот тоже задумался, когда мы сможем искренне смеяться.

Максим был парнем остроумным. Даже слишком. Правда, понял это слишком поздно. Ему не было равных, когда он брался за дело всерьез. В такие моменты его глаза еще больше сужались, и вместо голубого пигмента в них виднелись только смутные планы.

Сторонний наблюдатель назвал бы Макса очень привлекательным внешне. Но внутренне он постоянно страдал. Особенно последний год. За его спортивным телосложением и светлыми длинными волосами, что зачесаны в каре, пряталась тяжесть груза, который он нес. А за официальным внешним видом, черным глаженым костюмом, белой рубашкой и черной бабочкой скрывались два полюса мысли, что отражались в скудном биполярном выборе цветов одежды. Единственное, что выглядело забавно – розовый чехол смартфона, о котором Максим никогда не рассказывал, несмотря на мои расспросы.