⇚ На страницу книги

Читать Исправленному верить (сборник)

Шрифт

Интервал

Бывает – явь страшнее сна,

Когда неважны цель и средства.

Но даже лучшие из нас

Заранее не могут знать,

Что нам достанется в наследство.

В ловушке светских паутин,

Как избавленью, рад Иуде.

Сдают империи в утиль,

Стремясь все бросить и уйти.

Пусть как сложилось, так и будет.

И что рискуй, что не рискуй,

Ведь кровь невинных – не водица…

Но с каждым днем сильней искус

Приставить пистолет к виску

И, наконец, освободиться.

Власть, словно черная вдова,

Сожрет того, с чьих рук кормилась.

Долги придется отдавать,

Но иногда заводит в ад

Желание добра и мира.

Осталась позади черта,

И смолкли звуки литургии.

К чему впустую причитать?

По непогашенным счетам

С лихвой расплатятся другие.

Когда в разгаре мор и глад,

Равны и нищий, и вельможа.

Несокрушимых нет преград —

Судьбу нельзя переиграть,

Но изменить ее возможно.

Поставить судно на прикол,

Дождавшись встречи с антиподом,

Кинжалы спрятать или «кольт»…

Признать: неправ был – нелегко,

Не признавать, по сути, подло.

И пусть там воют в унисон,

Что не искупится провинность,

Пункт новый в договор внесен.

Читай:

Исправить можно все,

И только смерть неисправима.

Татьяна Юрьевская

«Более соответствует свободе…»

«Это хуже, чем преступление, это – ошибка!» – возмутился один из наполеоновских министров. Кто именно – неизвестно, и сторонники каждой версии могут уличать друг друга в этой самой ошибке: Фуше! Нет, Талейран! Вы ошибаетесь! Нет, позвольте, это как раз вы ошибаетесь…

Впрочем, автор сего афоризма, какую бы фамилию он ни носил, духом своего высказывания не противоречит самому Наполеону. По записи адъютанта императора, тот, прочитав приписанные ему слова «Я не совершал преступлений», воскликнул: «Я совершал нечто худшее – я совершал ошибки!» – возможно, вторя Сенеке, сказавшему: «Тяжелая ошибка часто приобретает значение преступления».

Сколько великих умов, сколько афоризмов! Трудно найти мыслителя, ученого, полководца или писателя, который ни разу в жизни не сказал хоть пары фраз на эту вечную тему. Что же делать человеку, который, кажется, допустил промах? Послушать Александра Васильевича Суворова: «Нет стыда признаться человеку в своей ошибке»? Несомненно! Вооружиться советом Марка Аврелия: «Помни, что изменить свое мнение и следовать тому, что исправляет ошибку, более соответствует свободе, чем настойчивость в своей ошибке». И быстренько приняться за работу над ошибками, пока не попался на глаза вредному Аристотелю: «Каждому человеку свойственно ошибаться, но никому, кроме глупца, несвойственно упорствовать в ошибке».

Хорошо звучит и спорить не с чем, не правда ли? А если цена ошибки – человеческая жизнь? А если не одна? Как бы ни хотелось, чтоб подобное не случалось, полностью избежать промашек еще никому не удавалось. Так, может быть, и не стоит слишком уж акцентировать столь неприятные моменты? В конце концов, есть такая вещь, как «допустимая погрешность», они даже нормированы: на линейку такой-то длины столько-то миллиметров ошибки – норма. И какова же эта норма не в миллиметрах, а в людях? В пациентах на одного врача, в подсудимых на одного судью, в убитых и раненых на одного полководца?

Есть такая концепция – мол, лучше отпустить сто виновных, чем покарать одного невиновного. Звучит красиво, благородно, гуманно… пока остается теорией, ибо крайне сомнительно, что сотня отпущенных с миром преступников будет столь потрясена незаслуженной милостью, что незамедлительно встанет на праведный путь. Выходит, чтобы избежать