⇚ На страницу книги

Читать Мой друг Жан-Пьер Моро

Шрифт
Интервал




Тёмным, промозглым вечером Павел Куйвашов собирался покончить жизнь самоубийством. На дворе было начало мая, но, казалось, что весна так и не вступила в свои права. По ночам температура резко понижалась, и на улице стояли заморозки. Любимая девушка предала его, предпочтя другого. Паша впал в депрессию, стал выпивать, в результате чего его уволили с работы за прогулы. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Юноша был безразличен к происходящим вокруг событиям и жизненным ценностям. Он уже перекинул ногу через перила моста самоубийц в Москве, когда услышал сзади женский голос:

– Разочаровался в жизни?

Паша вздрогнул от неожиданности. Рядом с ним стояла красивая девица с волосами универсального чёрного цвета, сама вся в чёрном: кожаной куртке, кожаных брюках и высоких ботинках на шнурках. У девушки была серьга в носу. Он не понял, откуда она здесь взялась, ведь он огляделся по сторонам, прежде, чем поднять ногу.

– Откуда ты здесь? – спросил Куйвашов у девушки.

– Люблю гулять по ночам. Чтобы на сто процентов лишить себя жизни, нужно забраться на пилон Крымского моста. Там вышина пятьдесят пять метров, что точно приведёт к смертельному исходу. Здесь же высота не совсем экстремальная – двадцать восемь метров. Всего лишь девятиэтажный дом. Можно покалечиться, но не разбиться насмерть.

– Откуда ты знаешь? – со злостью в голосе спросил Павел.

– Я сама стояла на этом месте два года назад.

– Почему передумала?

– Нашла единомышленников. Людей, которые не боятся смерти.

– Что это за люди?

– Ты не поверишь.

– И всё же?

– Готы.

– Готы? Ты издеваешься?

– Ничуть.

– Думаешь, мы какие-то фрики?

– Ну, да!

– Ха! Не угадал! Мы – настоящие мятежники, пусть и инертные. Мы не принимаем окружающий мир таким, какой он есть. Да, мы протестуем пассивно, но это и есть наша гражданская позиция. Мы не терпим открытого бунта. Мы строим своё будущее не через повиновение непреложным законам, а через изучение магии и оккультизма. Многие не приемлют наш социальный протест, но это их проблема. Мы – «мёртвые» для окружающего мира, мира глобализма с их транснациональными корпорациями и поп-культурой. У нас есть свои принципы, своя, готическая культура и музыка. При этом мы уважаем права человека и его личное пространство.

– Подожди, я сбегаю домой за тетрадью для конспектов. Я не успел всё усвоить, – попытался пошутить юноша.

– Как смешно. Уже не хочешь удавиться? – парировала девушка.

– Пока что хочу.

– Может, поговорим ещё?

– Давай! Как тебя зовут?

– Кэт.

– Я – Паша. Чем ты занимаешься в свободное время, Кэт? Ну и вы, готы, вообще, чем занимаетесь?

– Сначала про себя. «Готессой» я стала по личным убеждениям, а не по принуждению. Я – гетеросексуалка. Бисексуальность мне претит. В свободное время слушаю «Кью» и «Дэд кэн дэнс». Это о себе… Ну а в целом, как и все, тусим с друзьями на вписках, проходим квесты, посещаем ночные клубы. Ночь вообще, наше любимое время. По ночам мы ходим по кладбищам и «заброшкам». Не по всем кладбищам и не по всем «заброшкам», конечно. «Ваганьковское», «Новодевичье», «Введенское», «Рогожское» – это «наши» погосты. Современные кладбища не для нас. Морги, больнички, психушки, дворцы, замки и дома с привидениями – это тоже наше. А вот заброшенные санатории, дома отдыха, многоэтажки и избы – это для детских забав. Ну как, впечатлился, Павлик?