Читать #ЯЗемля
Книга издается в авторской пунктуации и орфографии.
Редактор Людмила Городная
Дизайнер обложки Ника Коваленко
Дизайнер обложки Дмитрий Антонов
Шрифт на обложке Дмитрий Антонов /Студия дизайна Синяя кривая
© Виктор Попов, 2024
© Ника Коваленко, дизайн обложки, 2024
© Дмитрий Антонов, дизайн обложки, 2024
ISBN 978-5-0062-9905-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Piano Concerto No. 23 in A Major, K.488 – II. Adagio.
W. А. Mozart
A Whiter Shade of Pale
Procol Harum
A Day in the Life
The Beatles
Dauðalogn
Sigur Rós
I
Разве саперы стреляют?
Ему нравился запах ее пота, и не первые едва уловимые носом капельки, но поздняя, истекающая потоком влага, которую она всякий раз до встречи с ним торопилась смыть. Перестала. И даже стала находить в ней удовольствие.
Чему удивляться?
Ведь и это второе, чудаковатое имя она получила от него, от его позывного «Луна», став вопреки тому как устроено во Вселенной его неразлучным спутником.
Земля открывает флакон. Пара капель – не больше. Предпочтение легкому, ненавязчивому цитрусу осталось. Он не пытался его отменить. Он любил ее всякую: и мытую, благоухающую, и не очень. Эта порой обижающая Землю всеядность касалась и макияжа, и прически, и одежды – всего того, что она каждое утро тщательно выбирала, зная, что не получит хвалебных слов и восторженных взглядов. Лун (Земля пользовалась данной только ей привилегией сокращать позывной до невозможного в обычной грамматике мужского рода) в этом смысле был холоден, обжигая прикосновением, иногда совсем мимолетным. Так, он любил на ходу, ни с того ни с сего коснуться ладонью ее плеча, от чего она и спустя многие годы слегка вздрагивала, чувствуя, что готова по первому зову сойти с орбиты и отправиться с ним хоть в другую галактику, если он вдруг захочет.
Впрочем, хотел он, будучи вне командировок упертым домоседом, конечно, иного, оставаясь, по выражению мамы, «возмутительно спокойным» в самых что ни на есть нервных ситуациях. Эта ничем не нарушаемая флегма сапера выводила из себя и отца, который находил в ней высокомерие, смешанное с безразличием.
И у кого?
Старшего сержанта без высшего образования, всего-то замкомвзвода, даром что с боевым, не паркетным иконостасом на груди.
Но кого таким иконостасом в Этой стране удивишь, еще и в такое время! Вопрошал всякий раз отец с ноткой профессорской брезгливости, и мама кивала ему в ответ. Дочь во всех смыслах не с тем связалась, подытожили однажды оба и убыли на пенсию в один из спальников Рима, в таунхаус с виноградом по забору и парой абрикосов в крошечном садике. Имелся еще дом-бунгало в пять комнат на побережье, в Сперлонге, неподалеку от виллы Тиберия. Полгода город, полгода море. Убыли как в изгнание. Правда, оставив Земле квартиру на Фрунзенской, в цековской брежневке, в которой с того времени не появлялись, предпочитая редкие визиты дочери с внуком, Ванечкой, радуясь, что зять, помимо служебных командировок, был однозначно невыездной.