Ордерион
Принц создавал защитную юни для Рубин, когда метка связи на запястье вспыхнула. Ордерион от неожиданности выронил книгу, что держал в руках, и испепелил граненый рубин, так и не завершив над ним работу. Принц коснулся метки, пытаясь открыть поток маны и увидеть, где находится Рубин, но картинка расплывалась. Мана не образовывала четких контуров и стелилась сплошным золотым ковром с пузырями вокруг.
Ордерион бросился на улицу. Один туннель, другой. Лестница. Он едва не споткнулся, когда рука вспыхнула огнем, а метка связи начала чернеть.
– Нет, – произнес он, потирая кожу и вливая в юни ману.
Но канал связи между ним и Рубин не восстанавливался. Рисунок на коже продолжал чернеть, медленно превращаясь в пыль, что взлетала с поверхности кожи и меркла в воздухе.
– Нет! – закричал Ордерион, продолжая тереть остатки метки. – Нет-нет! Этого не может быть!
Но метка исчезла, а сердце Ордериона замерло в груди.
– Этого не может быть, – повторил принц, мотая головой. – Не-е-ет!!! – прокричал он громко, перепрыгивая последние ступени, ведшие на улицу.
Сначала ему в лицо ударил ветер. Затем вокруг стало очень светло. Слуги и воины, что находились во внутреннем дворе, побросали свои занятия и подняли головы, вглядываясь в небо.
– Откуда столько света? – спросил кто-то неподалеку.
Ордерион знал ответ. У Рубин случился выброс маны. Он и уничтожил юни связи с ней. Свет, что все внезапно увидели, – это волна ее маны, которая должны была…
Ордерион огляделся. Люди не испарялись. Не превращались в пыль. Лошади, стоявшие на привязи у бокового входа в замок, не подавали признаков беспокойства.
Принц закрыл глаза, наслаждаясь внезапным покоем, который опустился на его плечи. Свет пронизывал насквозь, даря гармонию и чувство единения с окружающим миром. Мана Рубин не разрушала, она не обращала окружающих в прах, как это случилось при выбросе Ордериона. Нет, она дарила покой и, кажется, излечивала всех, к кому прикасалась.
Ордерион открыл глаза. Мана рассеялась, возвращая обычному дню привычную освещенность.
– Что это было? – стали переговариваться воины вокруг.
Один из них направился к принцу, но резко остановился, явно пребывая в недоумении:
– Ваше высочество?.. – только и смог произнести он, в то время как остальные смотрели на Ордериона, будто видели в первый раз.
На улицу вышел отец. В своих измятых белых одеждах он выглядел взвинченным. Следом выбежала Мира, непонимающе оглядываясь по сторонам.
– Что это было? – прокричал отец, глядя на Ордериона вполне осознанным взглядом. – Все мои юни и брачный амулет сгорели в один миг! И твое лицо… – добавил сдавленно. – И глаза… Ты излечился?
Ордерион коснулся щеки рукой. Рубцов не нащупал. Казалось, его прежний облик наконец вернулся, только…
Он опустил руку и уставился на каменную ладонь.
Только она осталась прежней, как вечное напоминание о совершенной глупости и ее последствиях.
На улицу выбежал Галлахер. Он не замечал никого вокруг.
– Хейди! – закричал брат. – Где моя Хейди?!
– Брачный амулет сгорел? – с кривой усмешкой спросил отец.
– Ты… – в отвращении выдавил Галлахер.
– Не переживай! Наши тоже сгорели, но мы все еще живы. Уверен, что и с твоей Хейди ничего не случилось.