Стоял холодный январский день 1866 года. Скарлетт сидела в кабинете и писала письмо тетушке Питти, в десятый раз подробно объясняя, почему ни она, ни Мелани, ни Эшли не могут вернуться в Атланту. Она торопилась, прекрасно понимая, что тетя Питти прочтет лишь самое начало и тут же возьмется за ответ, жалобно причитая, что ей так страшно жить одной!
Руки у нее замерзли; отложив перо, Скарлетт потерла озябшие пальцы и поглубже зарылась ногами в старое одеяло. Подошвы ее туфель совсем износились, она залатала их кусочками ковра, чтобы не касаться пола голыми ступнями, но это не спасало от холода. Утром Уилл отправился в Джонсборо подковать лошадей. Скарлетт с мрачной усмешкой подумала, что дела совсем плохи, раз уж приходится заботиться о подковах для лошадей, когда люди ходят босиком, как дворовые псы.
Она снова взялась за перо, но тут же отложила его, заслышав шаги Уилла у черного хода. Его деревянная нога простучала в холле и затихла у двери в кабинет. Скарлетт немного выждала, но Уилл так и не появился. Тогда она сама позвала его. Уилл вошел и остановился, глядя на нее. Уши у него горели от холода, рыжеватые волосы растрепались, на губах играла легкая, чуть насмешливая улыбка.
– Сколько у вас, мисс Скарлетт, наличных денег? – спросил он.
– Ты что же это, Уилл, хочешь на мне жениться по расчету? – притворно рассердилась Скарлетт.
– Нет, мэм. Просто мне надо знать.
Она вопросительно посмотрела на него. Уилл не выглядел озабоченным – впрочем, озабоченным он не выглядел никогда, – но Скарлетт почувствовала: случилось что-то недоброе.
– У меня осталось еще десять долларов золотом из денег янки, – ответила она.
– Что ж, мэм, этого не хватит.
– Для чего не хватит?
– Чтоб заплатить налоги.
Он доковылял до камина, наклонился и протянул к огню покрасневшие от холода руки.
– Налоги? – переспросила Скарлетт. – Уилл, побойся бога! Мы уже уплатили все налоги.
– Да, мэм. Но они говорят, этого мало. Я сегодня в Джонсборо узнал.
– Ничего не понимаю, Уилл. О чем ты?
– Мисс Скарлетт, мне, конечно, жаль вас тревожить, у вас и без того забот хватает, но я обязан сказать. Говорят, заплатить вам нужно много больше, чем уже уплачено. Налог на Тару подняли до небес, уж поверьте мне, это самый высокий налог во всем округе.
– Но не могут же они заставить нас заново платить налог, когда мы уже уплатили все сполна!
– Мисс Скарлетт, вы не часто бываете в Джонсборо, и это даже хорошо. Теперь там не место для леди. А вот если б бывали, тогда знали бы, что там сейчас всем заправляет кучка мерзавцев: республиканцы с прихлебателями да «саквояжниками». Они бы вас до чертиков разозлили. А еще нефы нагличают, белых господ с тротуаров спихивают и…
– Да, но при чем тут наши налоги?
– Как раз к тому и веду, мисс Скарлетт. Эти мошенники, уж не знаю почему, решили взвинтить налоги на Тару, будто с нее тысячу кип хлопка получить можно. Я, как прослышал это, сразу кинулся собирать сплетни по салунам и вот что узнал: кто-то хочет купить Тару за гроши, когда ее за долги на шерифских торгах выставят, если вы новый налог не уплатите. А что уплатить вам не по силам, это всем хорошо известно. Не знаю только, кто именно зарится на Тару, не сумел выяснить. Но, думаю, Хилтон – тот трусливый тип, что женился на мисс Кэтлин, – знаете: уж больно недобро он смеялся, когда я его расспрашивал.