⇚ На страницу книги

Читать Бриллиантовый берег

Шрифт
Интервал

Часть первая. Катарина и Давид

Глава первая

– Я сочувствую девочке. И Стефану тоже, конечно. Огромное горе! Понимаю, я же сама мать. Хотя его, конечно, отцом называть – большая натяжка, тебе-то он нормальным папой никогда не был, даже не пытался. – Хелена закинула ногу на ногу, поправила подол платья и выдохнула облачко дыма. Сигарета слегка подрагивала в тонких пальцах. – А вот чего я не понимаю, так это как можно не позвать тебя на похороны и только теперь просить приехать.

– Они звали, мам, сколько раз говорить, – вздохнула Катарина.

Если можно было найти хоть малейший повод упрекнуть бывшего мужа и его жену, Хелена всегда этот повод использовала. Обида не тускнела с годами, каждый раз находились новые подтверждения того, как ужасно поступил когда-то Стефан.

Катарина давно к этому привыкла.

Мать и дочь сидели на балконе дома Хелены, откуда открывался прекрасный вид на город. Катарине нравилось любоваться этой панорамой в любое время суток, она любила Баня Луку. Сейчас почти девять вечера, на город потихоньку наплывали сиреневые сумерки, начали загораться первые огни. Узкая извилистая улочка, на которой стоял дом, взбиралась на гору, дома теснились на склоне, как ласточкины гнезда. Шум большого города – второго по величине в Боснии и Герцеговине – почти не доносился наверх, женщины беседовали в тишине.

– Могли быть и понастойчивее! – не уступала Хелена. – Что Стефан, что эта его.

Назвать жену бывшего мужа по имени было выше ее сил. Миа всегда была «эта» и «та женщина».

Телефон Катарина выключила, поэтому три дня находилась «вне зоны действия сети». Сама так решила: требовалось отдохнуть, привести мысли в порядок. Время от времени (в действительности – весьма редко) молодая женщина устраивала себе перезагрузку и с этой целью обычно уезжала в Тузлу – это было ее место силы. Снимала маленькую квартирку (всегда у одной и той же милой женщины), купалась в знаменитых Паннонских соленых озерах, загорала и, забыв про вечную диету, килограммами ела мороженое, которое продавали в любимом кафе Катарины в центре, в Старом городе.

Ей не хотелось, чтобы ее беспокоили. Имеет же человек право хоть на три дня отключиться от мира, социальных сетей, звонков, сообщений? Жили люди без всего этого, обходились еще в недавнем прошлом. Письма друг другу писали. Ждали встречи.

Сегодня днем, выезжая из Тузлы, Катарина включила телефон; тогда-то ее и настигло жуткое известие. Сара, единокровная младшая сестра, покончила с собой. Похороны уже состоялись. Отец позвонил и попросил приехать.

– Мама, ты их сама везде заблокировала, вы уже лет десять не разговариваете. А я была вне доступа. И хватит об этом. Съезжу к ним завтра.

Катарину стало раздражать бессмысленное препирательство. Человек умер, совсем молодой, между прочим, человек: всего-то двадцать два года. Подробностей Катарина еще не знала, с новой семьей отца (да и с ним самим) была не слишком близка, но сам факт! А мать все о своем.

– Ладно, Катарина, делай, как знаешь. Соболезнования от меня передай.

Хелена затушила сигарету в пепельнице и этим подвела итог разговору. Наверное, чисто по-человечески, как мать (она и сама так сказала) Хелена сочувствовала горю родителей, потерявших свое дитя, но в глубине души, скорее всего, пусть и не признаваясь себе, думала о карме, возмездии и бумеранге.