Когда-то давно, я где-то прочитала, что рассказывать о себе лучше в настоящем времени – так будет интереснее. Окей, я попробую. И, надеюсь, что вы дочитаете мою историю до конца.
Меня зовут Дина, мне девятнадцать, и сейчас я лежу на диване в съемной квартире и смотрю в потолок. Во всех трех комнатах включен свет и старый телик орет на полную, так я создаю эффект присутствия – ведь я ненавижу оставаться дома одна. Я подношу руку с сигаретой к лицу и делаю глубокую затяжку. Мои соседки не разрешают курить в квартире, но мне похуй – попробуйте сначала пожить с кучей голосов в голове, а потом запрещайте мне, что захотите. Я свешиваю руку с края дивана, и стряхиваю пепел прямо на пол. Идите в пизду.
Наверно, кто-то наслаждается одиночеством, но точно не я. Страх тишины – это мое экзистенциальное проклятье, ведь в тишине я всегда слышу их особенно хорошо. Мои голоса, моих демонов. Включенный свет и выкрученный на максимум звук у телика – хорошая попытка, но этого недостаточно. С алкоголем было бы намного проще.
Кстати, алкоголь. Я неохотно сползаю с дивана и иду на кухню – там точно что-то было, осталось со вчерашнего дня. Пыльное оконное стекло царапает камешек. Еще один. Да, ладно, я что, в кино? Отодвигаю занавеску, осторожно выглядываю вниз. Наверно, показалось. За окном – зимние сумерки, в сером воздухе расплывается тушь веток, внизу два темных пятна, одно – скамейка, а второе… Я осторожно приоткрываю створку окна:
– Рома, что за херня?
Даже с высоты третьего этажа я вижу, какой потерянный у него вид.
– Спускайся, пошли гулять, у меня водка есть.
В подтверждение своих слов Ромка звенит рюкзаком. Предложение – просто охуенное. На сборы я трачу меньше минуты. Натягиваю пуховик прямо на футболку, сую ноги в ботинки, не найдя шапку, натягиваю на голову капюшон. Хлопаю дверью подъезда – и вот уже декабрьский снег уютно поскрипывает от наших шагов.
– Блин, холодно как, доставай уже.
Мы по очереди пьем из бутылки прямо посреди тротуара, редкие прохожие предусмотрительно обходят нас по дуге. Алкоголь обжигает горло и разливается теплом в груди. Запить нечем, я кашляю и вытираю слезы. Бутылка исчезает в рюкзаке. Внезапно Рома хватает меня, закидывает себе на плечо и куда-то тащит.
– Ромка, дурак, отпусти!
Я брыкаюсь, смеюсь, бью его по спине – Ромка поскальзывается, и мы падаем в сугроб. Какое-то время барахтаемся в снегу, а потом я переворачиваю его на спину и сажусь сверху. Он смотрит на меня снизу вверх – темные ресницы слиплись от подтаявших снежинок.
– Знаешь, я бы хотела взять, и влюбиться в тебя.
Да, это было бы охуительно. Ромка нравится девчонкам. Мне он тоже нравится, но этого недостаточно для того, чтобы я потеряла голову. А по-другому мне просто неинтересно.
– Влюбиться ты всегда успеешь. Может, пойдём ко мне?
В его глазах – отблески неоновых огней вывески за моей спиной, но мне кажется, что я вижу в них отражение млечного пути. Так, Дине сегодня больше не наливать.