–В каких отношениях вы были с Ниной Новак?
Я стряхнула пепел с сигареты и тут же сделала глубокую затяжку. Выдыхая дым, через плотно сложенные губы, я буквально физически ощущала на себе тяжелый взгляд детектива. Лицо у этого…как его там? Стефан…Стефан…Стефан Эмерик, точно! Лицо у него такое хищное. Он будто мысли мог читать. Один лишь только взгляд кричал: «Не ври мне, пожалеешь».
–В плохих,– ответила я,– ну как в плохих…– я покачала головой и сделала очередную затяжку, пробежавшись барабанной дробью пальцами по столу,– мы старались игнорировать друг друга.
–Должно быть давалось с трудом, раз вы жили в одной комнате.
–В точку,– мрачно хмыкнула я и затушила сигарету о белое дно пепельницы,– но мы находили способы, не портить друг другу настроение.
–Вы часто конфликтовали с Ниной? – спрашивал детектив Эмерик.
Наконец, я решилась и посмотрела прямо в его ледяные глаза. Он смотрел на меня с пришуром, даже не хотел делать вид, что я вне подозрений. От него веяло опасностью, рядом с ним становилось некомфортно. Это когда смотришь всякие документальные фильмы про хищников. Всегда есть две стороны: жертва и тот, кто ее выслеживает. Вот сейчас, я скорее чувствовала себя ничего не подозревающей антилопой, нежели сильным и опасным леопардом.
Конечно, сказывается ещё жестокая ирония сегодняшней ночи. Когда я вернулась в свою комнату в общежитии, то даже не обратила внимание на распахнутое окно. В смысле, обратить то обратила, но решила, что это я забыла закрыть его перед уходом. А потом я пошла в душ. А когда вышла, то стало прохладно, и я решила закрыть окно. Тогда то я и увидела ее. Мою соседку, Нину. Она лежала головой вниз во внутреннем дворике общежития. Она не шевелилась. Ноги неестественно выкручены, под телом расползлась лужа крови.
Образ стоял у меня перед глазами. Я никогда прежде не видела людей такими…в смысле, однажды, я была на похоронах, когда мы прощались с бабушкой, но в церкви все было иначе. Солнечный свет преломлялся через витраж, разноцветные пятна лежали на мраморном полу, стенах и деревянных лавках. Бабушка лежала в окружении цветов, в гробу, на ней было платье в горошек и любимые жемчужные бусы. Она была мертва и нисколько не походила на спящую, но там, в церкви, было спокойно.
Сейчас, меня переполнял ужас. Вывернутые ноги Нины. Лужа крови. Ее укрытое гематомами лицо. Такой была Нина, когда я увидела ее в последний раз.
Меня передернуло.
–Лорали,– произнёс Стефан Эмерик,– вы поняли мой вопрос? Вы часто конфликтовали с Новак?
–Я…– хрипло начала я, но покряхтев продолжила чуть более уверенней,– раньше часто спорили. Потом перестали.
–Наступило примирение? – поднял брови детектив Эмерик.
–Нет,– покачала я головой,– просто Нина начала больше проводить времени с друзьями. Она могла оставаться у кого-то из них ночевать и иногда по несколько месяцев не появлялась в общежитии.
–Что за друзья?
–Не знаю,– покачала я головой,– я не знаю, что происходит в жизни Нины последние полгода. Мы не общались, говорю же!
–Советую вам сохранять терпение, Лорали,– холодно произнес детектив,– не в вашем положении показывать характер.
Я недовольно поджала губы и облокотившись о стол, наклонилась ближе к детективу.