Читать Частица души

Проблема была и её нужно было решать. Однозначно. Дочь была беременна от его институтского друга, от ребёнка избавляться не хотела, с его другом не жила, ни в какие разговоры об этом с ним, отцом, не вступала и всё обставила так, будто то, что происходит никого не касается кроме неё. Жена была недовольна. Хоть никакаких заявлений она пока и не делала, но постоянно намёкала ему на то, что надо заставить друга жениться, пусть даже формально, а там, дальше, видно будет, а дочь она на это уговорит, и если совместная жизнь не пойдёт, то, мол, мы их тогда, так и быть, как-нибудь разведём. Напряжение нарастало и ему, Батогову Валерию Александровичу, хозяину немелкой торговой компании и известному в городе человеку, пора было вмешаться. Дело медленно и верно шло к тому, что он обязан был выказать себя отцом.

За дочерью он не следил никогда, ему было не до того, и у них с ней были больше приятельские отношения. Секретничала она, как и положено дочерям, с матерью, но и сказать что он не был привязан к дочери он тоже не мог. Всё, что положено делать родителю для своего ребёнка, он всегда для неё делал и не было такого, чтобы она отнеслась к этому небрежно, она это ценила и потому в общении с ним всегда показывала что они вдвоём.

С его другом было не так. Это был лучший друг, частица его души, тот человек, который был ему по-настоящему дорог. Хоть дружба была давно, в институте, но он всегда её помнил. После распределения они долго не виделись, друг где-то работал, потом сбежал от распределения, мотался по северам, там был кем придётся, каким-то, он говорил даже, корреспондентом в газетке, вернулся, позвонил ему и попросил взять к себе на работу. Батогов, по старой памяти, его взял. Ему нужен был надёжный человек чтобы руководить складом, такой человек, которому он мог бы доверять. Но на складе тот не прижился – его не приняли и он завинтил гайки. Кладовщики были недовольны. Такого Батогов от своего друга не ожидал. Он съездил на склад и всё утряс. Кладовщики стали отчитываться в делах только ему, напрямую. Увидев это, друг заявил что уходит и хоть Батогов просил его остаться, не соглашался.

– Зачем я буду оставаться? – говорил он. – Я всё равно там ничем не руковожу.

И Батогов уволил бы его, уволил даже несмотря на то, что это был близкий ему человек, но у него был пунктик – он не любил так просто расставаться с людьми; когда от него кто-нибудь хотел уйти, он почему-то всегда думал что часть вины в этом лежит на нём, что это он где-то "не доруководил", к тому же, этот человек мог запросто оказаться у конкурентов, и такое уже было, и люди эти там, у конкурентов, нередко достигали каких-то значимых вершин. Здесь, в случае со своим другом, Батогов знал что наверняка закончится этим и постарался подыскать для него новую работу. Он кинул его на производство которое совсем недавно у него открылось и, к своему удивлению, угадал. Друг взялся за дело с энергией и было видно даже со стороны что это как раз его дело, но ближе ни к нему, Батогову, ни к коллективу от этого он не стал. Он не участвовал в корпоративных вечеринках, ни с кем не сходился и говорил всегда со всеми, и с ним, Батоговым, только о деле. Как ни пытался Батогов вывести его на частный разговор, это ни к чему не привело. И между друзьями начал нарастать лёд. Когда же обнаружилось что дочь беременнна, лёд это был уже настолько толстым, что Батогов не поговорил со своим другом – он даже не знал с чего начать этот разговор. И, более того, он чувствовал что просто боится заговорить и это открытие неприятно его поразило. Он раздражался на себя, но всё-таки заставить себя заговорить до сих пор не мог.